Грехи девственницы - Анна Рэндол Страница 12

Зато могут преследовать. Уж это-то было Мадлен хорошо известно. Она отерла ладони о подол платья.

Клейтон поднялся со своего места и принялся расхаживать по кабинету.

— Вернемся к делу. Если наш друг знал тебя во Франции, уместно ли считать, что он француз?

— Не обязательно. — Мадлен размышляла над этим вопросом весь день. — Если этот человек находился во Франции, когда мы помогали Людовику вернуть трон в прошлом году, он может быть любой национальности.

— Дьявол! — выругался Клейтон. — Я составлю список тех, кто может иметь на тебя зуб.

Йен принялся набивать себе карманы едой.

— А я наведу справки у своих приятелей, обирающих карманы честных граждан. Может, кто-то что-то знает. Кстати о расследовании. Как тебе Хантфорд?

— Меня беспокоит, что он слишком наблюдателен, — ответила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Оба ее друга ошеломленно обернулись.

— Слишком наблюдателен? С каких это пор ты переживаешь из-за местной полиции? — спросил Клейтон.

— Она вышла на пенсию, забыл? И возможно, стала утрачивать навыки.

Но как могла Мадлен описать им чувство, которого сама до конца не могла понять? Разозлившись на подобное проявление собственной слабости, Мадлен поднялась с дивана и подошла к окну. При этом она стояла так, чтобы ее не было заметно с улицы. Однако наблюдающий за ней человек так и не вернулся.

— Хантфорд знает об угрозе?

— Нет. Иначе ему придется рассказывать о моей работе на министерство иностранных дел, а мне очень не хочется этого делать. И вообще я сама разберусь со своими проблемами.

— Сама? В таком случае я вас покидаю и отправляюсь в ближайшую таверну…

Мадлен бросила на Йена гневный взгляд.

— К вам двоим мои слова не относятся.

Йен подмигнул:

— …чтобы расспросить посетителей.

Клейтон внезапно остановился перед Мадлен, и той пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

— Мне ужасно неприятно пасовать перед каким-то негодяем, но я продолжаю настаивать на том, чтобы ты положила конец этому аукциону. — Голос Клейтона звучал холодно, но глаза потемнели от беспокойства.

Мадлен вздохнула. Было бы гораздо проще, если б ее друг действительно оказался таким бесчувственным, каким хотел казаться.

— Мы уже это обсуждали.

— Если кто-то еще узнает в тебе Крошку, слишком большое количество могущественных людей почувствуют себя обманутыми.

— Не думаю. Опасность состоит лишь в том, что кто-то увидит меня и узнает мое лицо, как тот незнакомец. Уверена, что никому не придет в голову связать меня с мадам Жюльетт, служанкой Мари или роялисткой Сашей.

Йен сделал большой глоток чаю.

— Превратись в Мадлен — счастливую жену и мать, — тогда ни у кого не возникнет желания проводить какие-либо параллели.

— Ты знаешь, почему этого никогда не будет. — Мадлен поведала своим друзьям только часть своей биографии. Остальное самого дьявола заставило бы содрогнуться. И возможно, она проверит свою догадку, когда встретится с ним. — Я предпочитаю продать себя на одну ночь, но не на всю жизнь.

— А что, если кто-то еще свяжет имя Крошки с тобой? — спросил Клейтон.

Мадлен схватила с подноса последний бутерброд, прежде чем Йен успел запихнуть его себе в карман.

— Если такое случится, этому человеку придется делать ставки, как и всем остальным. Я не отступлюсь от намеченной цели.

Официантка потерлась своей сильно надушенной грудью о спину Гейбриела, ставя перед ним кружку с пивом, но молодой человек не сводил взгляда с сидящего напротив него подвыпившего собеседника.

Тот сразу же протянул трясущуюся руку к кружке.

— Очень щедро с вашей стороны, сэр. Так о чем это я?

Гейбриел положил локоть на отполированную сотнями рук сосновую столешницу. Камердинер Лентона согласился встретиться с ним в «Ирландской ведьме» — таверне, часто посещаемой слугами аристократов. Заведение было довольно чистым, а пиво — сносным. Что, собственно говоря, и привлекло сюда этого любителя выпить. Только вот если он станет требовать по кружке пива за каждую крупицу информации, разговаривать с ним вскоре станет невозможно.

— Где был виконт в прошлый вторник, Уильям?

— Так… Утром он приказал приготовить сорочку из голубого батиста и серый жилет. Узел на галстуке попросил простой, из чего я заключил, что он всего лишь отправляется навестить свою матушку. Она терпеть не может все вычурное. — Уильям фыркнул, и ноздри его тонкого носа задрожали.

— А после этого? — Гейбриелу пришлось ждать, пока камердинер сделает несколько больших глотков.

— Он приказал переодеть его в новый зеленый сюртук с золотыми пуговицами и тесьмой. Про жилет ничего не сказал, поэтому я сам выбрал желтый с богатой вышивкой. — Уильям со вздохом откинулся на спинку стула. — Великолепное творение портняжного искусства, скажу я вам. Только вот должен признаться, если уж портной увлекся крупными узорами, вся вещь…

— Он не сказал, куда намерен отправиться?

Глаза камердинера расширились, и он моргнул несколько раз.

— Вроде в «Таттерсоллз».

Несложно будет расспросить грумов и выяснить, где на самом деле провел время Лентон.

— А вечером того же дня? Куда он поехал? — спросил Гейбриел в надежде предотвратить еще одно рассуждение о моде.

Но Уильяма, очевидно, не так-то легко было сбить с толку. Его губы растянулись в глупой улыбке.

— О, в тот вечер я пережил настоящий триумф. Узел, которому я дал имя «Робкий лебедь», был совершенен. Только представьте: складки галстука спускаются от подбородка подобно двум изящным крыльям… — Уильям поднял кружку, чтобы сделать еще глоток, но когда его взору предстало пустое дно, выжидательно уставился на Гейбриела.

Гейбриел подозвал официантку. Та лишь усмехнулась, усевшись на колени к парню, которого обслуживала, а потом обняла за шею и захихикала, когда тот ущипнул ее за ягодицу.

Уильям несколько раз стукнул кружкой по столу, а потом отодвинул стул.

— Мой выходной подходит к концу, так что пойду раздобуду себе выпить.

Гейбриел указал на стул.

— Сядьте. — Тон, каким он разговаривал с несговорчивыми преступниками, оттачивался годами службы в полиции.

Уильям сел, и на его лице застыло угрюмое выражение.

— Чего это вы на меня кричите? Я ведь вам помогаю, помните?

Вот уже в который раз Гейбриел пожалел, что не обладает способностями сестры, умевшей ладить с самыми разными людьми. Они со Сьюзен были близнецами и, следовательно, обладали многими сходными талантами. Только вот Гейбриел в отличие от своей сестры не умел завоевывать дружбу и доверие людей с помощью доверительных искренних улыбок.