Я не ангел - Ольга Соврикова Страница 12

Нинель Владимировна Туманникова была единственной, кому я доверила свои тайны. А если точнее… Мы доверили друг другу свои тайны. Никогда не забуду, с каким задором она рассказывала мне о своей такой долгой и непростой жизни. Из ее рассказа о жизни получился бы супер-сериал. Начать можно было бы с того, что купец, владелец особняка и был ее отцом. Она была его любимой доченькой, единственной и, как сама она говорит, неповторимой. В законном браке сей господин имел только сыновей. Их он и увез сразу после революции за границу, где и сгинул вместе со всей семьей. То ли не доехал, то ли не сумел благополучно устроится в чужой стране… Но сведений о дальнейшей жизни его и его детей Нинель за все последующие годы так и не нашла. Нет, он не оставил ее в разваливающейся стране без средств. Золотой браслет с драгоценными камешками, подарок отца, спас ей жизнь во время Великой отечественной войны, а золотые монеты, хранившиеся у маменьки и аккуратно реализуемые ею время от времени, позволили им обеим прожить экономную, но безбедную жизнь. Дочка купца, родная его кровиночка, она оправдала свое происхождение всей своей нелегкой судьбой, потому как сумела не только вернуть, но и приумножить свое наследство.

— Мне принадлежит, пусть не весь дом отца, но огромная квартира, — говорила она и добавляла: — Правда по документам она Славочкина, это мой четвертый муж, но Владислав Аркадьевич Соловков уехал на заработки в Америку и был так добр, что оставил мне доверенность с правом проживания на этой жилплощади. Почему так? Ой, девочка моя, в девяностые в нашем и соседнем домах начали скоропостижно помирать старики, оставляя все нажитое непонятно кому, и я, чтобы обезопасить себя, придумала и воплотила в жизнь гениальный план. Продала квартиру своему гражданскому мужу, он все равно «заграницу» собирался, потом он под моим чутким руководством оформил доверенность без права продажи на меня. И вуаля! Сам «уехал» сначала в Германию, а потом в Америку — как все уверенны, а я горемычная осталась брошенкой. Помню еще жалели меня тогда все… С тех пор мной и моей квартирой интересовались не раз, и не два. Вот только я до сих пор жива и ко мне даже желающие докормить до гроба немощную бабушку не приходят. Я и рада. Ведь у меня и золото есть, и камешки. Пенсия, дай Бог каждому, и здоровья хватит еще лет на двадцать. В моей семье женщины долгожители. Если бы мать не убили, как случайного свидетеля бандитской разборки, она до сих пор бы по земле бегала. Захочу, замуж еще выйду! А, что? У меня всего-то пятеро мужей было. Самый любимый и родной был конечно же первый, Евгений Маркович Ласков — еврей, мать его… Артист театра, красавец, любимец публики, из интеллигентной семьи, — голь перекатная с претензиями. Любила я его, как кошка валерьянку. Он, красавец-то мой, оглобля в шляпе, на руках меня носил, пять дней в неделю. На шестой, в субботу, напивался, отдыхая от тяжелых трудовых будней, а потом лупил меня нежными своими ручками, которые легко в кулаки пудовые превращались. Зато седьмой день был опять мой. Спектакль в этот день милый устраивал только для меня одной. На коленях стоял, плакал, прощенья просил, ноги целовал, а я дура молодая, слезки ему вытирала, а на себе синяки замазывала и радовалась жизни следующие пять дней, пока он трезвый ходил. Не знаю, как долго бы это продолжалось, но несчастье оно и талантливых людей губит. Помер мой ненаглядный молодым. Великим актером стать так и не успел. Да и детишек мы с ним не родили. Слава Богу! Умер он у меня на руках. Прощалась я с ним долго, потому как неправильно рассчитала сколько ему грибочков нужно для «скоропостижной» смерти. Очень уж он у меня габаритный был по сравнению со мной. Расследование было не долгим, потому как грибочки на рынке я вместе с соседкой покупала. Самой мне тех грибов не досталось. Очень уже мне мужа хотелось «порадовать». И кому какое дело, что поганки я лично для любимого собирала, за город ездила, а покупные подальше от дома в канаву выбросила? Узнать меня в бабке, ездившей за город, никто бы не смог. Даром я что ли с актером жила? Так вот. Ночь мы с Женечкой тогда очень беспокойную провели. Он, бедняжка, все порывался доктора вызвать, но к утру все-таки успокоился и упокоился. Царство ему небесное! Долго я потом горевала за ним. Годов так пять официально замуж не выходила. Но нашелся еще один. Уговорил. Поверила ему и даже счастлива была. Мирошников Дмитрий Васильевич, второй мой муж, был добрым человеком, смешливым, шутить любил. Работать правда не любил, но зато жила я с ним счастливо, каждый день с улыбкой. Приду со смены заводской, а он на диване лежит, худо ему, живот от голода подводит, потому как то, что я приготовила, уже кончилось, а все равно встречает меня с улыбкой. Пальто снять поможет. Тапочки принесет. Руки согреет, и целый час потом возле меня сидит, ждет, пока я ужин приготовлю и ни разу не было такого, чтобы он упрекнул меня за ожидание это. Счастливая я была, точно тебе говорю, — заявляла Нинель с неизменной улыбкой на губах и продолжала рассказывать, показывая мне фотографии своих милых. — Жаль только, что пришлось мне вдовий наряд надеть уже через пару лет после свадьбы. А все почему? А потому, что по настоянию Димочки переехали мы тогда из съемной комнатки в той же коммуналке, где я с мамой жила, в маленькую собственную квартиру к его мамочке. Ей как раз уход понадобился. Тяжело в пятьдесят восемь лет одной жить. Кто в квартире уберет, сготовит, помоет, почистит, денежку в семью принесет? Сама-то она не дня в своей жизни не работала. Очень уж удачно по молодости желающих помочь молодой вдове находила. Вот только молодость как-то в раз прошла, но зато сын при ней остался, а сыном мой ненаглядный был хорошим, очень мать жалел. Ну, а мне разве трудно было откликнуться на его просьбу? Мать — это святое. Бывало, прибегу с работы, милый встретит меня с улыбкой, а следом из своей комнаты мамочка его и тоже с улыбкой. Правда ее улыбка чаще всего на оскал гиены смахивала, но она старалась. Муж велел ценить ее усилия, и я ценила, но не долго. Ровно до тех пор, пока она мне на голову остывший суп из тарелки не вылила. Остыл он, пока она в ванной мылась, а я подогреть еще раз не успела, уснула после работы, сидя на стуле, прямо на кухне. Но зато следующий раз, когда она мыться пошла, я не спала и все успела, и пирожки пожарить, и спинку ей потереть.