Любовница твоего мужа - Татия Суботина Страница 12

— Спинку мне потрешь? — донеслось вскоре оттуда.

— Мне в универ надо, — нашла отмазку я.

Почему-то при дневном свете ночное приключение казалось мне постыдным и диким фактом. Не спасали даже мысли, что случилось все с мужчиной, от которого пресловутые бабочки в животе так и не угомонились.

— Тогда по-быстрому, — не прошло и десяти минут, как Глеб вернулся. — Твоя очередь, Мышка. Иди, мы же не хотим, чтобы ты опоздала на учебу, правда?

— Нет.

— Второй комплект полотенец найдешь там же. И халат, — кивнул он себе за спину.

Прихватив с собой одежду, я шмыгнула мимо Глеба в ванную комнату. Было приятно привести себя в порядок. Жаль, что переодеться в свежее оказалось невозможным. Вчерашнее платье смотрелось уместно в клубе, но в универе… И опаздывать больше не хотелось, все же нарываться перед выпускными экзаменами — это гарантированное самоубийство.

— Кофе? — подмигнул мне мужчина, стоило показаться из ванной.

— А?

Глеб сидел в кресле, а на столике перед ним были две порции блинчиков и кофе.

— Ну я же обещал угостить тебя кофе, Мышка, — усмехнулся он. — Налетай, не стесняйся.

В универ я попала аккурат к первой паре. Опоздания удалось избежать: Глеб подвез.

— Ну пока, Мышка. — Высадив меня на центральной площади, мужчина уехал.

Машина уже и за поворотом успела скрыться, а я все продолжала стоять, словно ноги примерзли к асфальту. В груди ныло, между ног саднило, хотелось плакать и спрятаться под плинтусом.

Глеб исчез, даже не взяв моего номера телефона. В этот раз такое уже не получалось списать на случайность. Безответная любовь — паршивая штука. Как только я успела в нее вляпаться?

— Селезнева, я тебя убью! — На всех парах ко мне мчала Васька. — А потом прикопаю под вон тем дубом, ясно? И мне даже стыдно не будет.

— Ясно.

— Ты куда свинтила-то, а? Ты хоть понимала, что я чуть с ума не сошла? — продолжила наседать подруга. — Телефон для чего держишь? За надом, что ли? Я тебя с сотню раз, наверное, набрала! Да я почти созрела для решения сесть на обзвон всех моргов и больниц!

— Угу, — вяло ответила я, плетясь к нужному корпусу.

— Ты чего такая? — нахмурилась Васька. — И не переоделась даже… Этот хмырь блондинистый тебя обидел, что ли? Да я ему яйки откушу!

— Не надо, — всхлипнула я. — Сама же и виновата.

— Э-эй, подруга! Это что за траурное настроение такое? — выпучила глаза Рогова. — Да ты ноги в кровь во время прогонов Морковиной стирала и ни одной слезинки не проронила. А сейчас что за сырость развела?

— Я сама виновата, — повторила ей. — Подумала, что понравилась Глебу, а он меня просто… использовал.

И едва смогла выговорить эту горькую правду, так противно сразу стало, до тошноты.

— У вас с ним все было, что ли? — ахнула Васька.

— Ты еще всей округе заяви, — шикнула на нее я. — Чего орешь?

— Ой, Ритка…

Подруга даже остановилась, словно у нее ноги отказали. Такая реакция вызвала во мне злость. Сама-то Рогова давно, с первого курса, с парнями шуры-муры крутила, а тут так удивилась, точно я была последней девственницей на планете и совершила страшный грех, избавившись от нее.

Я потащила Ваську за собой.

— Опаздываем, забыла?

— Ритка, — все повторяла она, точно ее заело.

— Ничего сверхъестественного не произошло, — поджала губы я. — Не я первая и не я последняя, так же?

— Вот это я отвлеклась, называется, на одного гада, что отжал мою очередь за стойкой. Сходила за коктейльчиком… — протянула Рогова. — Я и квакнуть не успела, как ты исчезла, а потом и телефон отключила. Хоть бы головой думала, подруга, и…

— Хватит меня распинать, — вспылила вдруг я. — Ты мне мать, что ли?

— А она в курсе?

— Еще чего не хватало, — фыркнула в ответ.

— Ну Ритка, ну ты даешь… — все никак не могла успокоиться Рогова. — Не ожидала я от тебя такого… Вот вам и серьезная девушка.

— Васька, — зыркнула на Рогову, надеясь, что та уловила явное предупреждение в тоне моего голоса. Но подругу если несло, то тормоза отказывали напрочь.

— А хочешь, темную ему устроим? — вдруг загорелась идеей она. — Я пациков на районе подговорю и…

— Хватит. Замяли. Забыли.

Васька поджала губы, но развивать больше не стала. От разбора полетов меня спасли пары. Первые две прошли как в тумане, я все витала в собственных мыслях, прокручивала случившееся раз за разом… Рогова ко мне не лезла, только косилась постоянно, словно держала руку на пульсе ситуации. Я сохраняла показное спокойствие и всячески делала вид, что ничего обсуждать не хочу, а в зале этот спектакль закончился.

— Селезнева, ты еще долго будешь бревно изображать? — скривился Хорек. — Я к тебе обращаюсь, ау. Выходи, отработаешь связку с Велесовым.

— А?

— Не разочаровывай меня, Селезнева, — прищурился преподаватель. — Или ты хочешь отказаться?

Даже любой первокурсник знал, что Хорек отказов не приемлет. Он их запоминает, а потом безжалостно срезает студента по всем фронтам. Такое счастье мне точно не нужно было, особенно перед получением диплома…

— Нет, Александр Антонович. Простите, я просто задумалась.

— Мне в танцах твои думы не нужны, работай и улыбайся, ясно?

— Ясно, — кивнула я.

Вставать в пару с Сашкой совсем не хотелось, но выбора у меня не было. Я прошла в центр зала к парню, тот сразу же оскалился.

— Велесов, убери эту мину со своей морды лица, — скривился Хорек. — Ты и так у нас расписной под хохлому сегодня, хватит уже устрашений. Пожалей нашу психику.

Вокруг опять послышались смешки, а Сашка побагровел от злости. Глеб вчера его знатно отходил… Как говорится, сегодня все следы этих внушений были на виду.

Велесов на подколы одногруппников не реагировал, а откровенно его задирать никто не решался. Зато Хорек такими предубеждениями не страдал, любил хорошенько пройтись по самолюбию молодых танцоров. Чем все годы учебы успешно и занимался.

Если бы он не был гениальным хореографом-постановщиком, никто точно не стал бы терпеть таких закидонов. Александр Антонович обладал паршивым характером, не щадил даже коллег.

— Марков, включи музыку, — скомандовал преподаватель. — Повторим связку, что разучили на прошлом занятии, а потом перейдем к новым поддержкам.

Заиграла музыка, мне даже и вспоминать ничего не потребовалось, тело двигалось, будто пело. За годы упорных тренировок я довела мышечную память до совершенства.

— Велесов, что ты как бревно? — вдруг разорался Хорек. — Это модерн, а не похороны. Соберись.