Отец моей малышки... за кафедрой! - Лючия фон Беренготт Страница 12

Ну уж нет! Я ловко избегаю его протянутой руки – я согласилась поговорить, а не кокетничать и поддаваться на его любезности. И вопросительно поднимаю на него глаза.

– Куда?

Очень надеюсь, что он не привел меня в какой-нибудь дорогущий ресторан, где я со своей зареванной, опухшей физиономией буду чувствовать себя некомфортно.

– Здесь недалеко есть хорошее кафе… – успокаивает он меня, беря под руку. – Пойдем…

Я хочу отстраниться, но он не дает – прижимает меня локтем так крепко, что сразу же становится понятно, что нет, не отпустит. Во всяком случае, не сейчас, не здесь.

А у меня больше нет сил сопротивляться. Мои мысли кружатся бессвязным, беспорядочным роем, мешая настоящее с прошлым, а чувства настолько обострены, что достаточно малейшего повода, и я снова сорвусь в пучину истерики.

– Откуда ты взялся на мою голову? – выпаливаю в сердцах, прекрасно понимая, насколько это обидно звучит. Чувствую, как рука его стискивает мою сильнее – господин ректор сердится. Но виду не подает – боится спугнуть.

На его счастье, дверь в кафе обнаруживается через несколько шагов – еще немного и его опасения возымели бы под собой почву. Потому что я все еще не уверена, что это хорошая идея – мое с ним уединение, пусть даже и в кафе. Особенно после моего раскисания у него в объятьях…

Кто знает, на что я еще способна, побудь он со мной подольше?

Кафе – в «питерском» стиле, стилизованное под уютный, отделанный красным кирпичом подвал. На стенах – какие-то непонятные регалии и фотографии неизвестно кого и с кем. Впрочем, на одной из них я узнаю Пугачеву.

Приветливая официантка проводит нас до свободного столика в глубине помещения, у самого окна под потолком, выглядящего как зарешетчатое оконце темницы, раскладывает меню.

– Мне кофе, – торопливо прошу я, отдавая ей обратно здоровенную глянцевую папку. – Двойной эспрессо, с сахаром, без молока.

Судя по взгляду, Саша недоволен, однако заказывает то же самое – явно чтобы меня не злить.

Не Саша, спохватываюсь про себя. Александр Борисович. Для тебя он теперь Александр Борисович, и больше никто.

– Ты вообще завтракала? –  спрашивает он, оглядывая мою недавно похудевшую фигуру. – Кожа да кости, ей богу. Растворишься скоро.

Я нервно усмехаюсь.

– Хорошенький комплимент – сказать девушке, что она плохо выглядит.

– Не плохо, а просто худая… – быстро находится он. – Выглядишь ты сногсшибательно. Так же, как и раньше, даже еще лучше.

– Не подлизывайтесь, Александр Борисович, – сама не зная зачем, я перехожу на «вы». Это звучит так же искусственно, как и «Александр Борисович».

Ожидаемо, его брови лезут наверх.

– Мне тебя тоже называть Лилия Владимировна? Может, перестанем уже валять дурака?

– А может, перейдем уже к делу? – перебиваю я. – О чем вы хотели со мной поговорить? Я ведь уже сказала – Маша не ваша дочь. Я ведь тогда… наврала, что забеременела. Проверяла какова она, ваша любовь.

Он открывает рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент нам обоим приносят кофе, и мы замолкаем, стыдливо отводя глаза – словно подростки, которых застукали на горячем.

– Так вот, – продолжаю поспешно, как только мы остаемся одни. – Маша родилась через год после того, как мы расстались, и если вы мне не верите, я могу предоставить ее свидетельство о рождении…

Конечно, я блефую, но даже если он попросит показать – что я теряю? Так или иначе, если кто-то захочет проверить такую простую вещь, у него есть куча возможностей, вплоть до найма частного детектива. А вот если я сейчас смогу убедить его в том, что и проверять нечего, возможно, все на этом сегодня и кончится.

Чтобы успокоить дрожащие от волнения руки, я беру маленькую чашечку и отпиваю крохотный глоток эспрессо.

– Как только мы расстались… – продолжаю, – то есть, как только вы прислали мне этот смс, я уехала домой. И через месяц вышла за моего друга детства… Ну то есть не вышла, а просто съехалась жить вместе – гражданским браком. И сразу же забеременела – уже по-настоящему. Так что Маша не имеет к вам никакого отношения…

– Мне все равно.

Я опешиваю и чуть не давлюсь еще одним глотком кофе, который как раз решила сделать.

– Что? – закашлявшись, чуть не пропускаю момент, когда он придвигается ко мне ближе – якобы, чтобы похлопать по спине. Ускользаю из-под его руки, но неудачно – оказываюсь вжатой в угол между двумя смыкающимися стенами. И понимаю, что если он захочет, то свободно может продвинуться вперед и, как это называли у нас в школе, «зажать» меня в углу.

Пару секунд я пытаюсь понять, хочу этого или боюсь. Но, к моему облегчению, он и не думает «зажимать» меня ни в каком в углу. Вместо этого он повторяет то, что сказал ранее:

– Мне все равно, Лиля. Мне неважно, мой это ребенок или нет. Я хочу, чтобы ты была со мной в любом случае. И если ты родила ребенка от другого, я все равно приму его, как своего.

Весь мой мир переворачивается в этот момент с ног на голову.

У меня кончаются все слова, мысли и даже чувства – разбредаются кто куда, словно пьяные матросы. Хочется плакать и истерически смеяться одновременно.

Он… хочет… меня… независимо от того, его ли это ребенок?! Стоп. Тут даже не это главное. Он здесь не ради Маши, а ради… меня?! Он… хочет… МЕНЯ?!

Я проглатываю огромный ком в горле и наконец могу говорить. В некотором роде.

– Погоди-погоди… Что?!

– Я люблю тебя и хочу тебя рядом со мной, моя Лилия. Вместе с Машей, – терпеливо повторяет, и глаза его так лучатся, словно он уже предчувствует, что я соглашусь. Празднует победу. Уже забрал меня со всеми пожитками и везет к себе домой.

А зря. Его самоуверенность возвращает меня на землю – я вспоминаю, что когда-то он уже «хотел меня рядом с ним».

В неверии я мотаю головой.

– Ты с ума сошел. У нас уже давно своя жизнь. У меня – парень… у тебя невеста…

– Любовница, – поправляет он. – С которой я расстанусь уже сегодня.

Я сощуриваюсь.

– Она не смотрела на тебя, как на любовника. Она тебя давно… присвоила. Если ты не в курсе.

– Это ее проблемы. Я никогда ничего не обещал ей и не делал предложения. Алла – просто коллега, с которой у нас… постельные отношения. И больше ничего.

Признаться, я настолько шокирована, что совершенно не знаю, как на все это реагировать. Хочется зажмуриться и ущипнуть себя за руку, но я боюсь, что если закрою глаза, он этим воспользуется и снова полезет целоваться…

Меня спасает звонок телефона. Но как только я отвечаю, не глядя выхватывая его из сумки, оказывается, что это не спасение, а наоборот – затягивание меня еще глубже во всю эту неразбериху.