В плену - Лана Черная Страница 11

Я стою в служебной, как я ее называю, ванной, не сводя глаз с собственного отражения. Из крана хлещет вода, обрызгивая бортики раковины, блузку. Но я не замечаю ничего, кроме румянца на щеках и странного блеска в собственных глазах. И вроде выпила лишь бокал шампанского, а ощущение, будто напилась вдрызг. Что со мной? И голова не болит сегодня, даже странно. Я себя не ощущала так уже давно. Даже с Антоном все время существовала какая-то преграда, грань, за которую я не переступала. Я всегда контролировала себя, даже во время секса мозги никогда не отключались. Впрочем, Антон этого никогда не замечал. А я все время боялась, что он уличит меня в обмане, и делала все, чтобы ему было хорошо, чтобы он не заморачивался, что со мной что-то не так. А со мной все не так. А Антон…Антон… Жив ли он? Что произошло в квартире? И Катька, как назло, не идет. Я же ей ясно сказала, где буду ждать. И она видела, как я скрылась в ванной.

Я намеренно выбрала это место – сюда Марк не заходит. Сюда вообще никто не заходит, кроме Марьяны, но та слишком увлечена ужином – чтобы все блюда удались, чтобы сервировка стола была на высшем уровне – и вряд ли воспользуется ванной в ближайшие часа полтора. Как и немногочисленные чопорные гости Марка. Вопросы задают опять. О нас с Марком. И опять приходится повторять на зубок выученную легенду. Познакомились на отчетном концерте в музыкальной школе, где я работаю, а Марк ее частенько посещает как спонсор да и просто послушать детей. Сходили на свидание пару раз. А потом Марк сделал мне предложение. Хотя свадьбу сыграли только спустя год. Психолог, строгая женщина средних лет, наблюдает, присматривается, и под ее взглядом неуютно, как будто под прицел фотокамер попала. Они спрашивают о мелочах: предпочтения в еде, хобби, цвет глаз, родинки и родимые пятна. Вскользь упоминают, что медицинский осмотр мы оба пройдем позже. И становится зябко и противно: осматривать будут, проверять, исследовать каждый миллиметр кожи, говорим ли мы правду, – противный комок застревает в горле. Наши ответы фиксируют, и вечер становится больше похожим на допрос. От неудобных ситуаций спасает юрист Андрей, напоминающий, где все находятся. А Марк все это время не отпускает меня, даже издалека присматривает, и я невольно ловлю его ободряющий взгляд, успокаиваясь и расслабляясь. И только одному человеку на этом вечере плевать на происходящее. Крис Ямпольский занят только Катькой, которая, похоже, сегодня решила напиться. Крис хмурится, и в его прищуренных глазах мелькает злость. Но он не останавливает ее почему-то, ото всех пряча собственные чувства, которые можно заметить лишь украдкой. Как я. От всех вопросов и пристальных взглядов удается ускользнуть спустя часа полтора. Надеюсь, мне удастся спокойно поговорить с Катькой.

Я все-таки выключаю воду и вытираю лицо висящим справа цветастым полотенцем, на мгновение задерживая на нем свой взгляд. Так странно видеть такое яркое полотенце в доме, где все пропитано мрачностью. Бело-серо-черное. И больше никаких полутонов. А мне вдруг захотелось, чтобы в ванной Марка тоже висело такое полотенце: солнечное и радужное, расцвечивающее этот черно-белый мир поместья. Купить, что ли? И усмехаюсь несвоевременной идее. Определенно, со мной сегодня не все в порядке.

– Привет, подруга, – Катькин голос застает меня врасплох – я не слышала, как она вошла. Оборачиваюсь к ней. Подруга перешагивает порог, странно улыбаясь. В руке у нее бокал вина, а в походке неуверенность. Напилась все-таки.

– Катька, ты пьяна, – не скрывая изумления, выдыхаю без приветствия.

– Да кого это волнует, – она машет свободной рукой и подходит ко мне. Запах вина въедается в нос, раздражает. Я невольно морщусь. – Что, подруга, не нравлюсь я тебе такой, да? – усмехается, залпом допивая остатки вина.

– А ты не мужик, чтобы мне нравиться, – кривлюсь, пропуская ее к раковине. – Вон иди у своего кавалера спрашивай, нравишься ты ему такая али нет.

– А ты? – она улыбается странно, смотрит на меня в зеркале. – Ты у своего спрашивала, нравишься ты ему али нет? – передразнивает меня, но последние слова стираются за пьяной икотой.

Я смотрю на подругу с непониманием. У кого я должна спрашивать? У Антона? Так его нет рядом. И вдруг задумываюсь, что ни разу не слышала слов любви от Антона. Да, он хотел меня всегда и не скрывал своего желания, но ни одного раза, даже в пылу страсти не произнес: «Люблю». Но раньше меня это не трогало, так почему задевает сейчас, когда я вспоминаю об этом?

– Дура ты, Алиска, – выдыхает подруга. И за считаные секунды она как-то неуловимо изменилась, и теперь передо мной стоит самая обычная девушка: несчастная и одинокая, – моя подруга. – Такого мужика отхватила, а даже не попробовала наладить с ним отношения. А он… – она вздыхает и вдруг садится на пол, подогнув под себя ноги. – Видела бы ты, какими глазами он на тебя смотрел. Господи, как же отвратительно давно я не видела его таким.

– Кто смотрел? – переспрашиваю рассеянно.

– Муж твой, кто же еще, – пожимает плечами, но даже не смотрит на меня, как будто нет меня рядом. Глядит в одну точку на стене напротив.

– Марк? – я по-прежнему ничего не понимаю. При чем тут Марк? И как он мог на меня смотреть? Для него нет такого понятия – женщина. Лишь средство для получения удовольствия. То, что можно купить. Он все меряет деньгами – я уже знаю. Сам сказал однажды и убеждает в этом ежедневно. Все можно купить. Меня он тоже купил, так что зря Катька приплетает сейчас ненужную лирику. Того гляди разревется, вон уже и носом хлюпает.