Нежданная страсть - Джилл Шелвис Страница 11

– Но в вашей анкете говорится, что вы из Лос-Анджелеса.

– Ну да. – В недолгой борьбе ее любопытство победило смущение. – Что еще вы узнали обо мне?

Кен поднял папку, скрыв от Китти содержимое, что оказалось нетрудно при его высоком росте.

– Что вы поступили в финансовый колледж Южнокалифорнийского университета, но так и не получили диплом бухгалтера, потому что сомневались, что финансы – ваше призвание. У вас светлая голова, но вы чересчур скованны и осторожны.

Китти растерянно моргнула.

– В моей анкете говорится, что я скованна и осторожна?

– Нет, это я сам сообразил.

Зеленые глаза Кена светились улыбкой. Кроме того, уголок его рта насмешливо загибался вверх.

О господи, если даже колючий и ощетинившийся он казался привлекательным, то теперь, когда он улыбался…

«Больше не заставляй его улыбаться», – взяла на заметку Китти.

– Я вовсе не скованная и осторожная.

– Правда?

– Правда.

– В самом деле?

Китти поникла, словно шарик, из которого выпустили воздух.

– Ну хорошо, может, я и была слишком скованной и осторожной, но это осталось в прошлом. – В ответ Кен рассмеялся, отчего по телу Китти пробежала дрожь. «И даже не думай его смешить», – мысленно внесла она поправку к предостережению. – Дайте-ка это мне. – Она попыталась выхватить у Кена папку, но тот держал бумаги слишком высоко и продолжал читать, пользуясь своим немалым ростом. Ладони Китти бессильно легли ему на грудь. От его горячего, крепкого, мускулистого тела исходило ощущение силы. Его сердце билось ровно.

Этот мужчина казался твердым как скала.

Немного удивленная внезапно нахлынувшими ощущениями, Китти отдернула руки и отступила на шаг.

Кен продолжал читать, не обращая на нее внимания.

– В рекомендациях говорится, что вы добросовестная, аккуратная и трудолюбивая.

– Это правда. – Китти отвернулась, пытаясь овладеть собой. Ей никогда еще не доводилось испытывать одновременно приступ паники, досаду и желание. Ее все еще сотрясала легкая дрожь.

– Но здесь нет ни слова об авантюрной жилке.

Она снова взглянула на него.

Отбросив в сторону папку, Кен привалился бедром к столу.

– Вы любите рискованные приключения, Китти?

– Я же провела ночь с вами, верно?

– Это сошло бы за приключение, будь мы без одежды.

Китти вообразила себе эту картину, и на мгновение у нее перехватило дыхание. Что за чертовщина! Как будто у нее без этого мало проблем! Она не могла, сколько ни старалась, объяснить себе, отчего ее тело так странно реагирует на этого парня. Прежде окружавшие ее мужчины казались холодными, равнодушными, вечно занятыми и неприступными. Такими как ее отец. Или ее последний приятель, который держался с ней так отстраненно, что возникало желание пощупать у него пульс. Впрочем, как позднее выяснилось, он оказался женат.

Кен же вовсе не выглядел равнодушным или неприступным. И Китти могла бы прозакладывать последний доллар: он умело скрывал свои чувства. Она не понимала, откуда в ней эта уверенность, но точно знала, что ему знакомо ощущение внутренней пустоты, которое временами накатывало на нее.

– О, мне знакомо чувство опасности. – Это прозвучало довольно смело, но Китти вдруг обуяла небывалая отвага. Она понятия не имела, что заставило ее внезапно выпалить: – Я была на мосту Санта-Моника.

– Я тоже, – отозвался Кен. – Хотя и проездом.

– Нет, я хотела сказать, что была там, когда мост рухнул.

Кен на мгновение замер, не сводя взгляда с ее лица.

– О господи… Это правда?

– Да.

– Как же вы… – Он недоверчиво покачал головой. – Боже мой, в той катастрофе выжил лишь один человек. Женщина. Значит, это были вы? Как вам это удалось?

Китти прерывисто вздохнула. Поддавшись какому-то бесовскому импульсу, она рассказала о пережитом кошмаре, но ей больше не хотелось говорить об этом. Она старалась не вспоминать о катастрофе.

– Честно говоря, не знаю. Но потом во мне будто что-то щелкнуло. Я оглянулась на свою скучную, размеренную жизнь и… – Китти покачала головой. – Поняла, что живу лишь наполовину. Я ушла с работы и покинула Лос-Анджелес, чтобы начать все с чистого листа. Хочу заняться чем-нибудь стоящим, важным хотя бы для меня самой. Я обещала себе, что отныне буду вести жизнь яркую, полную приключений и риска, волнений и опасностей. Я села в машину и уехала.

– И решили остановиться здесь.

– По крайней мере на ближайший месяц. Я пока не знаю, что будет потом, но эта неуверенность в завтрашнем дне – часть моей новой жизни. Что бы ни ожидало меня в будущем, это будет еще более захватывающим и волнующим. Так что, отвечая на ваш вопрос, могу сказать: я пытаюсь привить себе дух авантюризма. И постоянно работаю над этим. Пока что у меня не слишком-то получается… – Ей вспомнилось происшествие у гаража. Китти неловко улыбнулась, будто извиняясь. – Я понимаю, что вывалила на вас много ненужный сведений. Наверное, со стороны это выглядит смешно, просто мне хотелось быть честной. Думаю, расставшись с привычным комфортом и забравшись в такую даль, я доказала, что не лишена авантюрной жилки.

Кен долго молчал, внимательно, без улыбки изучая Китти, словно увидел впервые. Он казался на удивление серьезным.

– Нужна смелость, чтобы совершить то, что сделали вы, – тихо произнес он наконец. На его лице, обычно бесстрастном, отражалась целая гамма чувств.

«Он знает, о чем говорит», – догадалась Китти. Она лишь теперь осознала, как отчаянно ей хотелось, чтобы кто-то ее выслушал и понял.

– Вы так думаете? – тяжело сглотнув, прошептала она.

– Да, – чуть слышно выдохнул Кен. – И ваша честность дорогого стоит. Она куда важнее духа авантюризма. Простите, что подшучивал над вами.

С этими словами он оттолкнулся от стола и вышел из приемной.

Поскольку Стоун с Ником отправились сопровождать группы туристов, Кен оказался предоставлен самому себе. Ему нужно было подумать. В прежние времена он имел обыкновение думать, съезжая с горы на сноуборде.

Однако после его грандиозного падения прошло больше года, и с тех пор он так больше и не встал на доску.

Возможно, он боялся?

Пожалуй, нет. Разве что он боялся признаться себе, что боится. И все же его по-прежнему тянуло в горы.

Эта мучительная тоска по горам подтачивала его силы, точно смертельная болезнь.

Но, черт возьми, он должен был многое обдумать. Поэтому, как в старые добрые деньки, когда он не мог позволить себе купить билет на подъемник, Кен карабкался на Вдовью гору с доской за спиной. Восхождение тянуло на сто баллов по десятибалльной шкале, но Кен проделывал его столько раз, что мог бы подняться на гребень с завязанными глазами.