Герцог-упрямец - Мэдлин Хантер Страница 11

Проталкиваясь сквозь толпу на узкой торговой улице, Девина то и дело озиралась. Всевозможные товары буквально вываливались из дверей многочисленных лавок, а у некоторых витрин было видно, как в глубине лавок трудились мастеровые. Одни люди останавливались, чтобы поглазеть или что-то купить, другие же быстро проходили мимо, торопясь домой к обеду.

Девина, держась в стороне, внимательно разглядывала вывески и разыскивала башмачника. Сюда послал ее мистер Хьюм – поговорить со стариком мистером Джейкобсоном, время от времени посещавшим политические митинги.

Мистер Хьюм полагал, что в молодости башмачник жил в Нортумберленде, то есть в тех самых местах, где родилась Девина. «Возможно, он знает что-нибудь полезное для вас», – сказал Хьюм. Однако сам он не стал сопровождать ее, что наводило на мысль, что этот визит скорее всего успехом не увенчается. Впрочем, Девина подозревала, что Хьюм сообщил ей адрес этого человека только для того, чтобы казаться полезным.

Наконец-то Девина заметила вывеску с нарисованным на ней сапогом и подумала: «А может, этот мистер Джейкобсон не башмачник, а сапожник?»

Протиснувшись мимо стоявшей у входа тележки и поморщившись от неприятного запаха, девушка вошла в лавку.

Всевозможные сапоги стояли в ряд вдоль одной стены, а на другой висели отрезы кожи. Крупный старик с розовым лицом и коротко остриженными седыми волосами оседлал скамью у окна и, сильно щурясь, прибивал к сапогу подошву – видимо, ему не помешали бы очки. Похоже, он не услышал, как Девина вошла.

– Добрый день, сэр, – сказала девушка. – Вы мистер Джейкобсон?

Старик поднял на нее глаза – все еще щурясь.

– Да, верно. Но я не шью сапоги для женщин.

– Я пришла не за сапогами, хотя ваши выглядят весьма привлекательно. Видите ли, мистер Хьюм, ваш знакомый, подумал, что вы могли бы мне кое в чем помочь.

– Хьюм? Этот смутьян? О чем он думал, посылая ко мне женщину? Только и делает, что болтает без устали, а другие пусть делают всю работу, – вот кто он такой. – Старик нахмурился и вернулся к своему занятию. Немного помолчав, проворчал: – Своей болтовней он навлек кучу неприятностей и чуть не испортил все дело, а вот рисковать собственной шкурой не захотел.

– Сэр, мое дело не имеет никакого отношения к политике. Я пришла спросить вас, не знали ли вы в Нортумберленде мою семью? Хьюм сказал, что вы родом оттуда – недалеко от Нью-Касла.

– Это большое графство, девочка.

– Да, очень большое. Но все-таки там широко развиты семейные связи, и всегда имеется возможность, что вы знали моих родных, если жили неподалеку от деревни Кэкследж. Это возле Кентона.

Сапожник неохотно кивнул.

– Да, верно. Юношей я жил не так уж далеко от этого города. А как их звали?

– Маккаллумы.

– Ага, шотландцы… Что ж, это сужает круг поиска. Да, я знал тамошних Маккаллумов. С одним даже в церковную школу ходил. Правда, он не был католиком, а послушать, как говорит, – то и не шотландцем. Но его отец хотел, чтобы он получил хоть какое-то образование, а церковная школа была единственной возможностью.

– Сэр, это мог быть мой отец. Он получил образование в школе Святого Амвросия в Нью-Касле, но начинал учиться в местной приходской школе.

– Значит, мог быть и он. – Старик пожал плечами. – Но он был младше меня, а я учился там совсем недолго, потом пошел в подмастерья, так что знали мы друг друга очень плохо. Я тебе мало что могу о нем рассказать.

– Сэр, я надеялась узнать хоть что-нибудь о моем дедушке, – сказала Девина.

Мистер Джейкобсон отложил свой инструмент и ненадолго задумался, потом пробормотал:

– Сдается мне, его знавал мой отец, по крайней мере – немного. Думаю, он жил в приемной семье неподалеку. Старая семейная пара… Забыл их фамилию.

– Митчеллы, Гарольд и Кэтрин.

– Ну не знаю… А вообще-то было нехорошо, когда он еще совсем молодым человеком вышел из церкви. Хм… странное дело… Нынче старые воспоминания всплывают быстрее, чем свежие. А запомнил я это потому, что мой отец говорил, мол, некрасиво с его стороны посылать сына в церковную школу, если сам нашу церковь покинул. Может, только поэтому я их семью и запомнил. – Старик помолчал, потом, пожав плечами, добавил: – Ну, по крайней мере это одна из причин…

– А есть и другие?

Сапожник ответил не сразу, и, казалось, погрузился в воспоминания, а затем произнес, словно обращаясь к самому себе:

– Я подумал, что странно так говорить.

– Кому говорить? – спросила Девина.

– Моему отцу, конечно, – тотчас ответил старик. – Когда Маккаллум умер, отец сказал это матери. Довольно странно звучало… Потому слова отца и застряли у меня в голове. «Маккаллум подцепил горячку и умер», – сказал он.