Друзья и возлюбленные - Джоанна Троллоп Страница 10
Друзья и возлюбленные - Джоанна Троллоп читать онлайн бесплатно
Софи пришла в ужас, когда ом все ей рассказал. В ужас. И кажется, совсем не понимала, о чем он толкует.
— То есть как это вы «убьете друг друга»?! — закричала она в тот вечер, когда Фергус решил поговорить с ней как со взрослой. Он сразу почувствовал себя убийцей — да еще и рассерженным убийцей, потому что все время, пока он говорил, Софи, словно маленькая девочка, держала во рту дешевые голубые бусы. Она посасывала их и молча смотрела на него. Фергусу хотелось завыть от горя и одновременно от родительского гнева.
Не зная, как подступиться к дочери, он даже предложил ей поехать с ним.
Софи посмотрела на него пустыми глазами, похожими на голубые бусины.
— Я не могу. У меня школа.
— Ты могла бы сдать экзамены в Лондоне.
Ее глаза наполнились слезами. Фергус вдруг осознал, что это для нее слишком — узнать, что жизнь внезапно меняется без ее ведома и участия. Софи начала задыхаться.
— Я… я не могу бросить маму! У нее больше никого нет!
Фергус покраснел и опустил глаза.
— Ты права…
Потом Софи сказала, что пойдет к себе в комнату, однако остановилась на пороге и резко, взрослым тоном спросила:
— Значит, ты завел любовницу?
Фергус встал.
— Нет. Нет, Софи.
Дочь посмотрела на него из-за плеча.
— Нет ничего унизительнее, чем когда тебя бросают просто так. Выходит, все лучше, чем быть с нами? Если ты не можешь остаться даже ради… — ее голос дрогнул, и она почти зашептала: —…даже ради меня, то уходи.
С того дня Софи с ним не разговаривала. Фергус не знал, говорила ли она с Джиной — та была вне себя от злобного ликования, что дочь выбрала ее, а потому молчала. Он собирал вещи в одиночестве. Так плохо ему еще никогда не было, однако желание уехать прочь отсюда затмевало другие чувства. Бродя по дому, который он так бережно восстанавливал — Фергус с большим вниманием относился к старине, тут ему надо отдать должное, — он гневался, что все его достижения, вся его жизнь списана со счетов по своевольной прихоти человеческой природы, которую олицетворяла собой Джина. А потом он наткнулся на фотографии Софи: вот ей два годика, она сидит на санках, вот семь — она в соломенной шляпе, вот тринадцать — они с мамой в гондоле. Фергус совершенно рассвирепел. Упаковывать ее подарки было мучительной пыткой. Он спросил себя (мимолетно и лишь однажды, потому что эта мысль причинила ему невероятную боль), вытерпит ли он, сможет ли не видеть Софи каждый день, не будить ее каждое утро, не знать всех мелочей дочкиной жизни, включая ее обеденное меню и темы школьных сочинений. Она превратится для него в приз, награду за примерное поведение, а он вместо «папы» станет «отцом». Вокруг их с Джиной развода возникнет множество мифов, которые скрасят обидные факты. Истина покорится психологическим нуждам окружающих и в конце концов исчезнет совсем, растворится, точно стакан воды в реке. Но какова эта истина для Софи? Настоящее положение дел в семье, вынудившее его на развод и разлуку с обожаемой дочерью, понятно лишь ему и Джине.
— Будьте добры, носите вещи по одной и обеими руками! — рявкнул Фергус на грузчика, который шел мимо с двумя китайскими вазами. Они десять лет простояли на окне, выходящем в сад. Когда их привезли, Софи было шесть, и она дала им имена.
— Необязательно кричать, дружище! — весело ответил грузчик и поставил одну на пол. — Я ж не глухой.
— Да-да, конечно, — опомнился Фергус. — Извините.
Софи сказала, что вазы похожи на двух толстых людей, маму и папу, а круглые крышечки — это их шляпки.
— Купишь им деток? — спросила она. На ней было красное платье с пуговками в виде божьих коровок. — Тогда у них будет семья.
Джордж Вуд сошел с поезда на маленьком пустом вокзале Уиттингборна. У него в руках были спортивная сумка со сломанной молнией и пакет грязных вещей для стирки. Он приехал домой только на выходные, потому что по будням проходил практику в бирмингемском отеле. Кухни там были огромные и шумные; Джордж всю неделю работал под руководством шеф-повара, который из всех слов знал, по-видимому, только бранные. По вечерам Джордж с другими новичками ходил в бар, где они болтали о сексе и футболе, курили и ругали начальство. Глотнув уиттингборнского воздуха, Джордж подумал, что впервые за несколько недель выбрался из четырех стен.
Девять месяцев назад он с радостью покидал родной город: окончив школу, решил, что уж теперь-то вырвется из провинциальной монотонности и духоты Уиттингборна в большой и просторный мир. В техническом колледже вместе с ним будут учиться люди с современными взглядами, а специальное образование покажет, как безнадежно устарел подход его родителей к гостиничному делу. Однако ничего подобного ему не открылось. Наоборот, теперь он восхищался их терпением и трудолюбием. Джордж почувствовал, что сам он больше не протянет, и пока не знал, как объяснить это папе с мамой.
Он посмотрел на пакет со стиркой — не надо было привозить грязное белье домой. В конце концов, ему уже девятнадцать, и закрытая после нападения хулиганов студенческая прачечная — вовсе не оправдание. Нельзя же заявить маме: «Знаешь, я хочу бросить колледж, и у меня скопилась гора нестираной одежды, поможешь?» Лучше заскочить в прачечную на Тауэр-стрит, а пока белье будет стираться, еще раз отрепетировать, что сказать родителям, которые перед поступлением сто раз его спросили: «Прожив всю жизнь в отеле, ты точно уверен, что хочешь заниматься именно этим?»
Он вошел в прачечную. Там было почти пусто — только в дальнем углу сидела девушка, с которой он вроде бы учился в одной школе. Рядом стояла коляска с крупным лысым младенцем, сосущим большую розовую соску. Джордж постоял немного в нерешительности, потом решил, что из-за новой стрижки его наверняка не узнают, и выбрал самую дальнюю от знакомой девушки машину, потому что сказать ему было решительно нечего. Разве что с ужасом вопросить: «Он твой?!»
На машинах висел и наклейки с запретами: «Не перегружайте бак, не засыпайте слишком много порошка, не стирайте чересчур крупные вещи (например, постельные покрывала), не забывайте белье в баке, не грубите другим клиентам». Джордж сложил свои вещи и взятую у товарища поварскую форму в бак. «Выберите программу, — гласила надпись неровным почерком, — а потом насыпайте порошок. Автомат принимает только монеты». Джордж порылся в кармане и выудил несколько медных монет, фунт, мятую пятерку, жетон для игрового автомата и пустую пачку из-под сигарет, на которой он записал чей-то телефонный номер.
— У вас есть мелочь? — спросил он у девушки.
Та оторвалась от журнала.
— Привет, Джордж.
Он улыбнулся:
— Твой ребенок?
— Ага. Помнишь Колина? Колина Вивера? Мы живем с его мамой. Он хочет открыть пивоварню. А это, — без особого интереса добавила девушка, — Эмма.
— Ничего себе!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии