Мотивированный мозг. Высшая нервная деятельность и естественно-научные основы общей психологии - Павел Симонов Страница 51

Если позитивная функция сверхсознания заключается в порождении нового, то его негативная функция состоит в преодолении существующих и общепринятых норм. Ярким примером негативной функции сверхсознания может служить чувство юмора и его внешнее выражение в виде смеха. Смех возникает непроизвольно и не требует логического уяснения субъектом, почему смешное смешно. Будучи положительной эмоцией, смех возникает по универсальной схеме рассогласования между прединформированностью (прогнозом) и полученной в данный момент информацией. Но в случае смеха поступившая информация не просто превосходит существовавший ранее прогноз, а отменяет, перечеркивает его. Классический пример тому – структура любого анекдота, всегда состоящего из двух частей: ложного прогноза и отменяющей его концовки. Мотивационную основу юмора составляют потребности познания и экономии сил. Остроумный ход ищущей мысли не только приближает к истине, но и ведет к решению логической задачи неожиданно коротким путем. В юморе всегда торжествует превосходство нового знания над несовершенством, громоздкостью устаревших норм. Присоединение к потребностям познания и экономии сил других побочных мотиваций – биологических и социальных – придает смеху множество дополнительных оттенков, делает его добродушным, злорадным, надменным, умным, глупым, беззаботным и т. д., превращая тем самым смех в «самую верную пробу души» (Ф. М. Достоевский).

Взаимодействие сознания и сверхсознания сопоставимо с ролью отбора и непредсказуемой изменчивости в процессе биологической эволюции. Подчеркнем, что речь идет не об аналогии, но об универсальном принципе всякого развития, который проявляется и в «творчестве природы» (происхождение новых видов), и в организации индивидуального поведения (см. гл. 4), и в творческой деятельности человека, и в эволюции культуры. Здесь нелепо говорить о каком-то «перенесении» биологических законов на социально детерминированную психику или на историю человеческой цивилизации в целом. Наука не раз встречалась с подобного рода универсальными принципами. Достаточно вспомнить регуляторные функции обратной связи, которые обнаруживаются и в регуляции кровяного давления (даже в биохимических процессах!), и в управлении промышленным производством. Это отнюдь не значит, что мы «перенесли» физиологические эксперименты на экономику или законы общественного развития на биологические объекты. Дело не в «переносе», а в существовании общих правил теории управления.

То же самое мы встречаем и в динамике происхождения нового, где бы это новое ни возникало: в процессе филогенеза, в индивидуальном (научном, техническом, художественном) творчестве человека, в истории человеческой культуры. Процесс возникновения нового с необходимостью предполагает наличие четырех обязательных компонентов: 1) эволюционирующую популяцию, 2) непредсказуемую изменчивость эволюционирующего материала, 3) отбор, 4) фиксацию (наследование в широком смысле) его результатов. В творческой деятельности человека этим четырем компонентам соответствуют:

1. Опыт субъекта, который включает присвоенный им опыт современников, равно как и опыт предшествующих поколений.

2. Деятельность сверхсознания (интуицию), т. е. такие трансформации и рекомбинации следов (энграмм) ранее полученных впечатлений, чье соответствие или несоответствие реальной действительности устанавливается лишь позднее.

3. Деятельность сознания, подвергающего гипотезы (своеобразные «психические мутации и рекомбинации») сначала логическому отбору, а затем экспериментальной производственной и общественно-практической проверке.

4. Закрепление результатов отбора в индивидуальной памяти субъекта и в культурном наследовании сменяющихся поколений.

В случае развития цивилизации эволюционирует культура в целом, однако новое (идея, открытие, изобретение, этическая норма и т. д.) первоначально возникает не в абстрактном межличностном и надличностном пространстве, а в индивидуальном материальном органе – мозге конкретного человека, первооткрывателя и творца. А. А. Любищев писал: «…творчество природы имеет большое сходство с творчеством человека. Давно уже в разных науках говорят об эволюции не только организмов, но, например, об эволюции оружия, технических предметов, машин, автомобилей и т. д. Все это примеры именно творческой эволюции в подлинном смысле слова “творчество”… Между последующими стадиями эволюции какого-нибудь оружия мы не имеем прямой генетической связи: примитивный автомобиль не превратился непосредственно через ряд стадий в современный, превращение претерпевала идея автомобиля в умах последовательного ряда изобретателей, и на этом “корневище идей” отпочковывались последовательные этапы усовершенствования автомобилей» (Любищев, 1982, с. 180) (подчеркнуто нами. – П. С.). Сказанное уместно сопоставить с тем фактом, что, хотя эволюционирующей единицей в биологии является популяция, отбор может действовать только через отдельных особей. Непредсказуемость открытия, защищенность «мутагенеза» и «психических рекомбинаций» от вмешательства сознания и воли представляют необходимое условие развития, подобно тому как непредсказуемость мутаций обязательна для биологической эволюции. Полная рациональность (формализуемость) и произвольность первоначальных этапов творчества сделали бы это творчество невозможным и означали бы конец развития цивилизации.

Поясним сказанное примером. Допустим, что успехи генной инженерии и усовершенствованная система воспитания позволили нам формировать идеальных людей. Но ведь они будут идеальны с точки зрения наших сегодняшних исторически преходящих и неизбежно ограниченных представлений об этом идеале. Тем самым идеально запрограммированные люди могут оказаться крайне уязвимыми при встрече с будущим, которое потребует от них не предусмотренных нами качеств. К счастью, в области психофизиологии творчества мы встречаемся с одним из тех запретов природы, преодоление которых было бы нарушением законов этой природы, подобно закону сохранения энергии и’принципу дополнительности. Вот почему все попытки формализации и кибернетизации творчества напоминают попытки создать вечный двигатель или одновременно определить импульс и положение электрона на орбите.

Поскольку сверхсознание питается материалом, накопленным сознанием и частично зафиксированным в подсознании, оно в принципе не может породить гипотезу, совершенно свободную от этого опыта. В голове первобытного гения не могла родиться теория относительности или замысел «Сикстинской мадонны». Гений нередко опережает свое время, но дистанция этого опережения исторически ограничена. Иными словами, человечество берется за решение только тех задач, к которым оно относительно подготовлено. Здесь вновь мы встречаемся с непредсказуемой неслучайностью «психических мутаций». Вместе с тем общественное развитие реализуется через активно преобразующую мир деятельность конкретных личностей, через деятельность их сверхсознания, где зарождаются научные и технические открытия, новые этические нормы и замыслы художественных произведений. Сугубо индивидуальная находка в области технологии позднее оборачивается промышленной революцией, в свою очередь меняющей ранее существовавшие производственные отношения. Так, высшая нервная деятельность человека, ядром которой являются его витальные («биологические»), социальные и идеальные (творчески-познавательные) потребности, становится, по выражению В. И. Вернадского (1940), великой планетарной и космической силой среди других сил.