Любить монстра. Краткая история Стокгольмского синдрома - Микки Нокс Страница 17

Веселый и общительный Карл буквально не выносил тишины, царившей в их доме, этого презрительного лица жены с плотно сжатыми губами, которое появлялась каждый раз, когда он делал что-то неудобное ей, не выносил собственного сына. Просто потому, что не понимал.

Карл большую часть своей жизни проработал торговым представителем фирмы по производству бренди. Каждый день он должен был объезжать вверенные ему торговые точки, перебрасываться парой шуток с продавщицами и аккуратно раскладывать товар на полках. Конечно, вскоре его повысили, и теперь уже он должен был просто контролировать выкладку товара на полках магазинов, потом… Тихая и незаметная карьера Карла шла вверх. Никаких стремительных взлетов и оглушительных падений, но, по большому счету, ему грех было на что-то жаловаться. Он обожал свою работу и всех продавщиц, с которыми он привычно перебрасывался парой шуток, обожал посиделки с друзьями в ближайшем к дому баре и долгие разговоры с закадычным другом Генри Эхлером. Каким бы пространным и отвлеченным ни был их разговор, рано или поздно Эхлер ударялся в свои воспоминания детства. Подвал, бомбежки, голод… Подвал. Когда разговор заходил о детстве Генри, Карл тут же старался побыстрее с ним проститься. Генри списывал это на скуку, которая неизменно возникает, когда слышишь историю в сотый раз, но было в этой спешке и еще что-то. С другой стороны, не принято было у их поколения лезть друг другу в душу. Не хочет друг приглашать домой, не говорит о чем-то, значит, есть на то веские причины.

Дом в Штрасхофе медленно, но верно превращался в неприступную и скрытую от глаз соседей крепость. Приклопили всегда со всеми старались вести себя мило и вежливо, но ни с кем не сближались. Общительный Карл – и то старался держать с соседями дистанцию, что уж говорить об остальных членах семьи. Очень важно создавать благоприятное впечатление. Не так важно, как обстоят дела на самом деле, намного важнее создать правильное впечатление. Эти заветы Вольтрауд буквально с силой ежедневно вдалбливала в Вольфганга.

– Как ты моешь, ты же все делаешь неправильно! Как можно быть таким никчемным?! – без конца восклицала женщина. Она настаивала на том, чтобы Вольфганг помогал ей по дому, но каждый раз ей приходилось все переделывать за мальчиком. Вещи были сложены не под тем углом, на плитке виднелись не видимые все остальным членам семьи разводы и т. д. Все это заставляло его чувствовать свою никчемность и беспомощность. Когда-нибудь он станет достаточно сильным, чтобы дать ей отпор. Нужно только накопить достаточно денег для этого…

«Иногда было слышно, как на него кричит мать – делай уроки, убери в комнате, положи вещи в стиральную машину. Но он в ответ визжал ей, визжал по-настоящему, что он сыт по горло помыканием, что однажды он станет главным и тогда слушать будет она. Это всегда происходило в обед, когда отца не было дома, – думаю, он немного его побаивался. Карл волновался о сыне – думаю, он хотел увлечь его футболом, походами, занимался с ним “мужскими” вещами, но его сын был чувствительным и застенчивым. Между Карлом и Вольфгангом возникали трения. Карл пил – у него всегда хватало бесплатных образцов бренди его компании, я часто видела, как он выгружал бутылки из машины, – и это было еще одной “горячей точкой”. Вальтрауд была очень воздержанной: только стакан разогретого вина на Рождество. Многие из нас не замечают того, что кроется за внешним фасадом жизни, как мы не замечали тайн, скрывавшихся за стенами его дома. Ведь наверняка таким его сделало что-то в его отношениях с родителями, разве нет?»

(Соседка семьи Приклопилей по дому в Штрасхофе)

Укрепление стен дома в Штрасхофе началось с обустройства высокой живой изгороди, а закончилось электрошокерами, встроенными в пол. Впрочем, все это было уже через много лет после смерти Карла. А тогда, в 1970-х годах, все было не так уж плохо. Вернее, казалось. Со стороны Вольтрауд и Карл производили впечатление счастливой пары, но о том, что творилось за стенами их крепости, не было известно никому.

«Штрасхоф – безликое место без истории. Без традиции и деревенского характера, которого можно было бы ожидать при сегодняшней численности населения около 9000 человек. После указателя с названием местечка вдоль проезжей дороги и железнодорожной линии по равнине Мархфельда тянулись неприметные однообразные дома, перемежаемые промышленными зонами, которых полно на окраинах любого крупного города. Уже по полному названию населенного пункта – Штрасхоф на Северном пути – можно судить о том, что речь идет о местечке, живущем только благодаря привязке к Вене. Из него уезжают, через него проезжают, но сюда не приезжают без оснований. Единственными достопримечательностями в поселке являются «Памятник локомотиву» и железнодорожный музей с названием «Котельная». Сто лет назад здесь не набиралось и пятидесяти жителей, нынешние же работают в Вене и возвращаются только на ночь в свои домишки, как бы монотонно нанизанные на одну нитку. По выходным дням здесь жужжат газонокосилки, полируются машины, а нутро «милого домика» остается спрятанным в полутьме за опущенными шторами и жалюзи. Здесь главное – фасад, а не то, что скрывается за ним. Идеальное место, чтобы вести двойную жизнь. Идеальное место для преступления»

(Наташа Кампуш)

В семь лет, как и положено в Австрии, Вольфганг пошел в школу. Он был весьма одаренным и смышленым ребенком, а главное – тихим. Учителя на каждом собрании родителей отмечали в числе лучших Вольфи. Причем отметки у мальчика были самые что ни на есть средние, но он обладал удивительным даром нравиться. Вольфи нравился абсолютно всем. Невероятно красивый и послушный мальчик умел подстроиться под кого угодно. Одни учителя хотели, чтобы ученики проявляли больше инициативы, другие – чтобы сидели тихо, а третьи вообще хотели, чтобы вместо уроков дети в драмкружке занимались. Вольфи всегда точно знал, кто и чего от него хочет. Для того чтобы оставаться в тени и не выделяться, лучше всего выполнять то, чего хотят другие. Но только ни в коем случае не лучше всех. Чтобы не выделяться, понимаете?

Конечно, всем в начальной школе хочется похвалы от учителей, но когда хвалят одни, обязательно начнут ругать другие, да и одноклассники тоже рады не будут… А если его все-таки кто-то заметит, то увидит всю его ничтожность. Отец каждый раз, когда видел на горизонте сына, начинал рассказывать, что он ведет себя как девчонка, что он ни черта не умеет, хоть бы с друзьями пошел играть. Ну а мама, конечно, души не чаяла в Вольфи.

– Куда ты пойдешь, ты же болеешь еще, а лекарства, а вдруг снова штаны промочишь, все смеяться будут? – начинала она. Последний аргумент всегда был решающим. Что может быть страшнее смеха за спиной?

Вольфи благополучно закончил начальную школу и был переведен в школу «Хауптшуле Афритшгассе». Это была самая средняя школа, для самых средних учеников. Худших отправляли в коррекционную школу, а юных гениев отправляли учиться в лицей для одаренных детей.

Переход в новую школу – всегда большой стресс, но умение быть незаметным пригодилось и здесь. В пору, когда выбирали нового изгоя, а ведь в каждом классе обязательно есть такой, Вольфи умудрялся будто бы раствориться, слиться со стеной. Близких друзей у него никогда не было, но и издеваться над ним никто не пытался. Деньги и знания делали ему авторитет. Вольтрауд всегда заботилась о том, чтобы у единственного сына были деньги на карманные расходы, ну а Приклопиль тратил их только на своих одноклассников. Второй составляющей его образа были исключительные знания. Он чуть ли не с младенчества разбирался в технике лучше любого специалиста. В свободное время он изобретал новые чудеса техники и частенько представлял на суд одноклассников свои новые творения. Радиоуправляемая машинка, модель самолета, ружье – все это неизменно вызывало восхищенные возгласы. А раз так, раз он покупает им сладости и веселит изобретениями, значит, они от него зависят, они без него не могут обойтись, верно?