Любить монстра. Краткая история Стокгольмского синдрома - Микки Нокс Страница 16

Четырнадцатилетний Вольфганг Приклопиль, до этого момента с совершенно отстраненным выражением лица пялившийся на дно собственной чашки, вдруг с интересом повернул голову в сторону друга семьи.

– …Мама была готова на все ради того только, чтобы достать нам еды. Те люди, которые приносили нам еду, они казались кем-то вроде Бога… Они приходили сверху, они знали все о мире, они рассказывали о том, что творится там, наверху. И…

– Ты не можешь этого помнить, – недовольно прервала его женщина, и на сей раз Генри не решился продолжить рассказ о своем детстве. Генрих Эхлер, еврей из Австрии, родился в 1939 году. Семья его в годы Второй мировой войны вынуждена была поселиться в подвале дома. Им удалось пережить самое страшное для евреев из Австрии время, но воспоминания о годах под землей до самой смерти преследовали родителей Генриха, и, кажется, по наследству страх замкнутого пространства передался и Генриху. Именно поэтому он так не любил бывать в подвале дома Приклопилей. После смерти Оскара в бывшем бомбоубежище, служившем старику кладовой, оборудовали мастерскую. В этом небольшом, доверху заваленном разными деталями от старой техники помещении очень любил бывать Вольфганг. Пожалуй, это было его любимое место в доме. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Здесь, вдали от посторонних глаз, ему было по-настоящему спокойно. Никто не мог помешать ему мастерить какие-то новые, никем не запатентованные изобретения. Да и отец Вольфи Карл поначалу с уважением относился к этому хобби сына. А такое уважение дорогого стоит. С отцом у Вольфи всегда не складывались отношения, но в день, когда мальчик собрал свой первый радиоприемник в бункере, отец впервые был горд за него.

Карл Приклопиль, хоть и оборудовал в бывшем бомбоубежище мастерскую, больше предпочитал проводить время в пивном баре неподалеку. Веселый и дружелюбный Карл Приклопиль всегда имел довольно много друзей, готовых пропустить с ним пару стаканчиков шнапса в баре. Пристрастия сына к одиноким видам деятельности Карл не понимал и, как это часто бывает, ненавидел их. Мы ведь всегда ненавидим то, чего не понимаем.

Мать Вольфи, Вольтрауд, добропорядочная и сдержанная домохозяйка, ревностная католичка с плотно сжатыми губами и жестким, цепким взглядом. Эта женщина с рождения знала, что должна посвятить себя семье, поэтому все свои силы она тратила на уборку и готовку. Вольфи и Карл имели свойство шуметь и мусорить, что, неизменно, вызывало в женщине бурю раздражения. Карл предпочитал скрываться от жены в питейных заведениях, а вот Вольфи оставался лишь подвал.

Вольтрауд не требовалось устраивать громких сцен. Достаточно было просто плотнее сжать губы и смерить сына брезгливым взглядом, чтобы мальчик потом всю ночь мучился от бессонницы. Под утро ему все же удавалось заснуть и, естественно, проспать сигнал будильника. Спустя пару минут в комнату обычно входила Волтрауд и будила сына. Мальчик вскакивал, и перед взором женщины оказывалась простыня с уродливым мокрым пятном в самом центре. Презрительный взгляд и сжатые губы. После чего громкий хлопок дверью.

«И пару раз я слышала, как они орали, а однажды, когда я проходила мимо по дороге в магазин, услышала, как она велела ему положить» описанное белье «в стиральную машину, прежде чем он уйдет»

(Соседка семьи Приклопилей по дому в Штрасхофе)

Когда за сыном закрывалась дверь, Вольтрауд вынуждена была приступить к стирке недавно испорченных простыней. Это занятие вызывало у нее такое стойкое отвращение, что к вечеру женщина уже буквально ненавидела сына. Естественно, вскоре ситуация повторялась.

Мочиться в постель Вольфи перестал лишь к десяти годам, а вскоре неприятные эпизоды вновь стали повторяться. Всеми силами Вольфи старался быть незаметным. Ни Карл, ни Вольтрауд об этом не говорили, но именно этого они хотели больше всего. Не то чтобы они не любили сына, просто они хотели, чтобы ребенок приносил меньше проблем. Ведь чем тише ребенок, чем меньше к нему нареканий, тем лучше. Ведь так, правда?

Вольфи преуспел в искусстве быть невидимым. И дома, и в школе. В этот большой и просторный дом в пригороде Вены они въехали в 1972 году. Вольфгангу Приклопилю тогда едва исполнилось десять лет. Здесь он часто бывал и при жизни старого Оскара. Угрюмый старик недолюбливал своих родственников, но вот к внуку питал нежные чувства. Частенько он брал внука на охоту, рассказывал премудрости обращения с оружием, учил мастерить и позволял спускаться в подвал. В свое время отец Карла столько сил и времени потратил на обустройство бомбоубежища, что до сих пор никому не позволял спускаться в подпол. О существовании длинных извилистых коридоров на глубине десятка метров под землей знали лишь самые близкие, а уж спускаться туда разрешалось только Вольфи, даже родному сыну Оскар не позволял таких вольностей.

И вот в 1972 году Оскара не стало. Узнав о смерти отца, Карл какое-то время соблюдал траур, но уже через две недели он перестал изображать скорбь. Отношения с отцом у Карла всегда не клеились, так что причин для скорби не было. Нужно было переезжать в большой и просторный дом. До этого они втроем ютились в крохотной муниципальной квартирке на Ругерштрассе 30, теперь же, на 160 квадратных метрах просторного дома они могли позволить себе развернуться. Наконец-то Карл получил возможность обустроить свое жилище по своему собственному вкусу.

Первым делом он спустился в подвал.

– Пойдешь со мной, я там и не был-то никогда толком, – сказал он сыну.

Вольфи угрюмо кивнул. Это место было для них с дедом священным, а сейчас Карл хотел разрушить упоительную тишину и спокойствие бункера.

Первым делом Вольфи постарался сделать так, чтобы Карл поскорее отступился от своей идеи ремонта. В тот день на него упало, по меньшей мере, несколько ведер, пару раз он заблудился и… Все равно план Вольфганга не удался. Карл ненавидел это бомбоубежище как раз за то, что ему не разрешалось здесь бывать. Сейчас ему больше всего на свете хотелось попросту уничтожить бункер.

Начался долгий процесс ремонта и перестройки дома. Бомбоубежище вполне естественным способом превратилось в склад-мастерскую. Карл и Вольфи там все время что-то мастерили, пилили и переделывали. Вольфи с детства был очарован техникой. Он буквально с первого взгляда понимал, как починить вещь. Именно за этот свой талант он и был вновь удостоен чести бывать здесь.

Вскоре над бункером вырос огромный гараж семьи Приклопилей. Карл долгое время пытался найти хоть какое-то применение бомбоубежищу, но каждый раз все усилия шли прахом. Из мастерской постепенно подвал превратился в склад ненужных вещей, а затем и в личный кабинет Вольфганга Приклопиля. Это было его царство, его территория. Всю жизнь он учился быть незаметным и старался быть ровно таким, каким его хотят видеть. Здесь, в десятке метров под землей, он мог позволить себе быть собой.

Спустя пару лет переделка дома перешла в финальную стадию, и быт семейства Приклопилей нормализовался. Казалось бы, теперь тихие семейные вечера перед большим телевизором и в просторном доме будут наполнены идиллическим счастьем, но все вышло немного иначе.