Как перестать беспокоиться и начать жить - Дейл Карнеги Страница 16

Великий ученый Пастер говорил, что «душевное спокойствиеможно обрести в библиотеках и лабораториях». Почему именно там? Потому что вбиблиотеках и лабораториях— обычно люди слишком поглощены научными проблемами,и у них нет времени на беспокойство о себе. Ученые редко испытывают нервныесрывы. У них нет времени на такую роскошь.

Почему такая простая вещь, как занятость, помогает вытеснитьбеспокойство? Это объясняется одним из самых основных законов, выявленныхпсихологией. Этот закон состоит в следующем: для любого человеческого ума, дажесамого блестящего, невозможно в один и тот же промежуток времени думать болеечем об одной вещи. Вы не совсем уверены в этом? Ну что же, тогда давайтепопытаемся провести эксперимент.

Предположим, вы откинетесь в кресле, закроете глаза ипопытаетесь в один и тот же момент подумать о статуе Свободы и о том, что выпредполагаете делать завтра утром. (Попытайтесь это сделать.)

Вы обнаружили, не так ли, что о том и о другом можно думатьпо очереди, но не одновременно. Разумеется, то же самое происходит и в сференаших эмоций. Мы не можем испытывать бодрость духа, энтузиазм по поводуинтересного дела и одновременно быть в подавленном настроении. Один вид эмоцийвытесняет другой. Именно это простое открытие позволило психиатрам, работавшимв армии, совершать такие чудеса во время войны.

Когда солдаты возвращались с поля боя столь потрясенныепережитыми ужасами, что их называли «психоневротиками», военные врачи назначалиим в качестве лекарства «быть чем-то занятыми». Каждая минута жизни этих людей,потрясенных пережитым, была заполнена деятельностью. Обычно она проходила насвежем воздухе. Они занимались рыбной ловлей, охотой, игрой в мяч, в гольф,фотографированием, садоводством и танцами. У них не оставалось времени вспоминатьо пережитых ужасах.

«Трудотерапия» —термин, используемый в психиатрии, когда вкачестве лекарства назначается работа. Это не ново. Древнегреческие врачиназначали трудотерапию за пятьсот лет до нашей эры!

Квакеры применяли трудотерапию в Филадельфии во времена БенаФранклина. Человек, посетивший санаторий квакеров в 1774 году, был изумлен,увидев, что пациенты, являющиеся душевнобольными, пряли лен. Он подумал, чтонесчастных эксплуатируют. Но квакеры объяснили ему, что состояние здоровьяпациентов действительно улучшалось, когда они занимались посильной для нихдеятельностью. Это успокаивало нервы.

Любой психиатр скажет вам, что работа — трудоваядеятельность — является одним из лучших лекарств для больных нервов. Генри У.Лонгфелло понял это, когда потерял свою молодую жену. Однажды его жена пыталасьрастопить немного сургуча пламенем свечи, как вдруг загорелась ее одежда.Лонгфелло услышал крики жены и попытался спасти ее. Но было уже поздно. Онаумерла от ожогов. Некоторое время Лонгфелло был настолько потрясен этимстрашным событием, что чуть не сошел с ума. Но к счастью для него его троемаленьких детей нуждались в его внимании. Несмотря на свое горе, Лонгфелло сталдля них и отцом и матерью. Он ходил с ними гулять, рассказывал им истории, игралс ними в игры. Он запечатлел свое общение с ними в бессмертной поэме «Детскийчас». В это же время он занялся переводом Данте, и благодаря всем этим делам онбыл постоянно занят и полностью забывал о своем горе. Только так ему удалосьснова обрести душевное спокойствие. Как сказал Теннисон, когда он потерялсвоего самого близкого друга Артура Халлама: «Я должен потерять себя вдеятельности, иначе я иссохну от отчаяния».

Большинству из нас нетрудно «потерять себя в деятельности»,ведь мы каждый день работаем без отдыха на службе и крутимся как белки вколесе. Но у нас остаются часы после работы, а они самые опасные. Именно когдамы наслаждаемся отдыхом и, кажется, должны чувствовать себя самыми счастливыми,нас подстерегает дьявол беспокойства. Ведь как раз в эти минуты мы задумываемсяо том, что в жизни ничего не достигнуто, что мы топчемся на месте; нам кажется,что начальник «имел что-то в виду», когда сделал свое замечание, или сожалеем отом, что лысеем.

Когда мы не заняты, наш мозг имеет тенденцию приближаться ксостоянию вакуума. Каждый студент-физик знает, что «природа не терпит пустоты».Ближайшее подобие вакуума, которое мы с вами когда-либо сможем увидеть, — этовнутренняя часть электрической лампочки накаливания: Разбейте эту лампочку — иприрода с силой втолкнет туда воздух, чтобы заполнить теоретически пустоепространство.

Природа так же поспешно стремится заполнить праздный мозг.Чем? Как правило, эмоциями. Почему? Потому что такие эмоции, как беспокойство,страх, ненависть, ревность и зависть, приводятся в действие первобытной силой идинамической энергией джунглей. Такие эмоции настолько сильны, что онивытесняют из нашей души все спокойные, счастливые мысли и чувства.

Джеймс Л. Мерселл, профессор педагогики в Учительскомколледже, округ Колумбия, хорошо выразил эту мысль следующими словами:«Беспокойство особенно терзает вас не тогда, когда вы действуете, а когдадневные труды окончены. Ваше воображение рисует тогда нелепые картины якобы постигшихвас жизненных неудач и преувеличивает малейшую ошибку. В это время, —продолжаетон, — ваш мозг напоминает мотор, действующий без. нагрузки. Он работает сбешеной скоростью, и возникает угроза сгорания подшипников или полного егоразрушения. Для излечения от беспокойства необходимо быть полностью занятым,делая что-либо конструктивное».

Не нужно быть профессором колледжа, чтобы осознать этуистину и применять ее на практике. Во время войны я познакомился с домашнейхозяйкой из Чикаго, которая рассказала мне, как она для себя обнаружила,что«лучшее лекарство от беспокойства — деятельность, поглощающая все время исилы человека». Я познакомился с этой женщиной и ее мужем в вагоне-ресторанепоезда, когда ехал из Нью-Йорка на свою ферму в Миссури. (К сожалению, я неспросил их имен — я не люблю приводить примеры, не приводя имена и адресалюдей. Такие подробности придают правдивость рассказу.);

Эта пара рассказала мне, что их сын вступил в вооруженныесилы на следующий день после Перл-Харбора. Женщина все время беспокоилась освоем единственном сыне, это почти подорвало ее здоровье. Где он был? Вбезопасности ли он? Или в бою? Не ранен ли он? Убит?

Когда я спросил ее, как ей удалось преодолеть своебеспокойство, она ответила: «Я была занята». Оказалось, что прежде всего онаотпустила свою служанку и стала делать всю домашнюю работу сама. Но и это неочень помогло. «Беда в том, — сказала она, — что я делала домашнюю работу почтиавтоматически, мой мозг оставалея в бездействии. Поэтому я продолжала беспокоиться.Застилая постели и моя посуду, я понимала, что мне нужна работа другого рода,которая потребует от меня концентрации физических и умственных сил каждый часдня. Тогда я стала работать продавщицей в крупном универсальном магазине».

«Мне это помогло, — сказала она, — я немедленно оказалась вводовороте активной деятельности: посетители постоянно толпились вокруг меля,спрашивая о ценах, размерах и цветах. У меня не оставалось ни секунды подуматьо чем-либо, кроме моих непосредственных обязанностей. А когда наступал вечер, ядумала лишь о том, как избавиться от боли в ногах. После ужина я сразу желожилась спать и засыпала, как убитая. У меня не было ни времени, ни сил, чтобыбеспокоиться».