Источнику не нужно спрашивать пути - Берт Хеллингер Страница 11
Источнику не нужно спрашивать пути - Берт Хеллингер читать онлайн бесплатно
В последние годы я много думал о взаимном влиянии живущих и умерших друг на друга. В прошлом году в Германии в связи с Франкфуртской книжной выставкой состоялась дискуссия о воспоминаниях. Эта дискуссия отозвалась болью в моей душе тем, что она так поверхностна, и тем, что она не прониклась глубиной происходящего. В своей книге «Der Abschied» («Прощание») я писал об этом, но все же мне чего-то не хватало. Я не совсем понимал это. Тогда я размышлял о том, какими должны быть воспоминания, целительные воспоминания. Воспоминания, которые заканчивают нечто и объединяют одновременно.
Если человек, будучи ребенком, пережил что-то страшное, он часто вытесняет воспоминание об этом. Психоанализ показал нам, как важно, чтобы вытесненное было извлечено на свет.
Но наблюдение подсказывает: если нечто показалось на свет, это еще не есть решение. Необходим следующий важный шаг. Этот важный шаг заключается в том, чтобы человек согласился с происшедшим без сожаления. Например, произошел несчастный случай, и человек полностью парализован. Он постоянно вспоминает о случившемся в любом случае. Но решения не будет до тех пор, пока человек не согласится с событием без сожаления. Это очень трудный шаг. Но если не сделать его, будет еще хуже. Можно представить себе, что будет, если человек не может согласиться с произошедшим, если он постоянно будет жалеть об этом.
Если такой шаг удается, если человек, невзирая на состояние бессилия, в котором он находится (ведь изменить случившееся все равно невозможно), сможет согласиться с происшедшим, таким, как есть, — в момент согласия он достигает глубины души и получает силу, которой нет у других людей, за исключением переживших нечто подобное и согласившихся с этим.
То же относится и к жертвам концлагерей. Выжившие узники и мы должны быть в силах согласиться с тем, что было, иначе мы останемся отрезанными от этих событий. Согласие возможно, только если мы будем понимать случившееся в контексте чего-то большего, чего мы понять не можем. В нас живет потребность избегать страшного, как будто этого быть не должно. При этом именно ужасное в конечном итоге — основа всему и движет всем. Только тот, кто согласен с ужасным, полностью свободен.
Один случай мне это наглядно показал. В Центре Холокоста в Сан-Франциско ко мне обратилась одна женщина, пожилая дама, которая ребенком была узницей концлагеря Дахау. Она описала мне такую сцену: она лежит на полу, солдат СС, поставив ногу ей на живот, расстреливает еврейских детей. Это самое ужасное, что можно себе представить. Но в тот момент с ней что-то произошло. Она внезапно ощутила, что находится где-то по ту сторону происходящего, почувствовала невероятно глубокое счастье, она не чувствовала ни ужаса, ни боли. Она сказала: «Если бы в тот момент мне прокололи ножом руку, я бы не почувствовала ничего». В тот момент она была в созвучии с чем-то большим, частью которого было и происходящее. С тех пор ее сопровождает это чувство. Она также сказала: «Я совершенно примирилась с Гитлером во мне, с преступником во мне. Нет ничего такого, что бы мне мешало».
То, что я говорил о жертвах, в равной степени относится и к преступникам. Преступники также вплетены в нечто, что стоит над ними и использует их. Это можно увидеть во многих расстановках. Если в таких расстановках дать происходящему свободно развиваться, то между преступниками и их жертвами на самом глубоком уровне возникает связь. Они становятся равны. На самом глубоком уровне они равны. В этот момент жертвы — больше не жертвы; преступники — больше не преступники. Живые должны отступить в сторону от того важного, что происходит между жертвами и преступниками. Тогда наступит мир.
Убийцу нужно предоставить движению его души. Его влечет к умершим, к его жертвам. Там он обретет мир. Нельзя останавливать его на этом пути. Признав умерших, посмотрев им в глаза, он не сможет поступить иначе, как пойти к ним. Это не значит, что он должен лишить себя жизни, но он должен признать умерших, признать, что в силу содеянного он принадлежит им.
Многие убийцы времен нацизма считали себя великими и всесильными. В расстановках их потомков это иногда находит свое выражение. Но если в расстановке их положить рядом с умершими, их жертвами, им сразу становится стыдно, ими овладевает смирение. Затем начинается движение к умершим, и там убийцы находят свой покой. Тогда и их потомки свободны от обязательства уйти вместо убийц.
Бывают ситуации, в которых становится очевидным, что убийцы настаивают на своих убеждениях. Тогда необходимо, чтобы их потомки от них отвернулись, дали им уйти из своего сердца и отдали их на волю высшей силы.
В отношении убийц и их жертв мы должны остерегаться точного знания о том, что им подобает, а что нет, как будто мы можем это узнать. В ходе семейных расстановок мы получаем лишь указания на это, но их невозможно проверить. Когда я говорю: «Убийцу влечет к его жертве», это предполагает, что я знаю это. Но речь не о том. Речь идет о том, чтобы с помощью расстановок помочь живым людям, чтобы помочь их потомкам освободиться от переплетений.
При этом важно знать, что убийцу невозможно освободить от его вины. Взгляд терапевта должен быть направлен в первую очередь на жертву. Первое, что он должен сделать, это заставить убийцу посмотреть на жертву. Из этого возникает движение в направлении жертвы. Если такое движение убийце удается, рядом с жертвой он обретет покой.
Мы находимся в плену представления, что мы свободны, и поэтому мы сами ответственны за свои действия и свою судьбу. Поэтому бывают «плохие» люди и «хорошие». Но если внимательно присмотреться, выяснится, что это не так. Жертвы концлагерей были ни в чем не виноваты, были «хорошими» людьми, но это не изменило их судьбы. Так же убийцы не в силах были менять свою судьбу. Они были тоже переплетены. Несмотря на это, каждый в ответе. Однако простое утверждение: он был свободен изменить свою судьбу, а потому в ответе за содеянное — неверно. Он был не свободен, он был переплетен, но, несмотря на это, он обязан нести ответственность за последствия содеянного. Только такой взгляд на вещи поможет нам прийти в гармонию с высшими силами, и тогда борьба со злом, как мы ее себе представляем, прекратится.
Представление о том, что мир должен быть не таким, каков он есть, и что судьба каждого человека в его руках, заходит слишком далеко. Поскольку и тяжелые судьбы, и преступления оказывают влияние на нечто целое, о котором мы хотя и догадываемся, но не понимаем. Тяжелые судьбы я рассматриваю в том же контексте. Тогда они не кажутся мне такими ужасными.
Некоторые судят о реке, стоя на берегу. А сами никогда в ту реку не входили. Кто входил в реку, тот знает, тот смеет говорить об этом.
Возражения против такого взгляда на служение и связанные с этим возражения против иного скрытого взгляда на активное сопротивление и схожие темы связаны, вероятно, и с тем, что идентификация с «жертвами» и «героями» позволяет чувствовать себя лучше других, почувствовать свои превосходство и право предъявлять претензии. Такие возражения ничего не стоят, ведь они основаны не на собственном страдании или собственном мужестве, риске — это возражения без взгляда в собственную глубину, в глубину собственного страха, собственного «быть искушенным», собственного бессилия. Рассуждать об этом может только тот, кому сама судьба и собственная душа дает на это право, кто в силу собственного опыта обрел смирение.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии