Меровинги. Король Австразии - Ольга Крючкова Страница 7

Когда-то Тиудигота, дочь дефенсора, вручившего Эйриху Непобедимому ключи от Орлеана в обмен на обещание сохранить жизнь ему и его семье, покорила сердце юного Алария, сама того не желая. Впервые увидев четырнадцатилетнюю прелестницу, Аларий буквально потерял голову от любви и вскоре женился на ней. За долгие годы супружества дочь дефенсора, а ныне – королева вестготов, Тиудигота подарила Аларию четырех дочерей, но, увы, ни одного наследника…

Тиудигота меж тем приблизилась, скинула прозрачную розовую тунику и сандалии, ступив на мозаичный пол босой и обнаженной, после чего грациозно скользнула к мужу в бассейн. Зачерпнув горсть воды, она с наслаждением омыла ею лицо, еще не успевшее подвергнуться традиционному утреннему туалету – нанесению смягчающих кожу жидкостей и румян.

– Счастлив видеть тебя, Тиудигота! Надеюсь, ты изменила своим привычкам ради меня? – Игриво полюбопытствовал Аларий. – Решила составить мне компанию?

– Да, мой господин, вы угадали, – подтвердила Тиудигота. – Мне захотелось рассказать вам свой сон. Вы готовы выслушать меня?

– Ну, коли он показался тебе столь интересным, что заставил подняться с шелковых простыней в такую рань, тогда безусловно готов, дорогая!

– Увы, мне привиделся дурной сон, мой господин… Мой рассказ может вам не понравиться…

– Продолжай, раз начала. Я слушаю… – Аларий смотрел на жену с любовью и нежностью, но в душе его уже поселилось волнение: он прекрасно знал о присущем ей даре видения вещих снов.

– Мне снились несметные полчища врагов, крушащие и разрушающие все вокруг. А потом… потом я увидела вас, мой господин. Вы были отчего-то в боевых доспехах и сражались со страшным рогатым чудищем…

– Но ведь я же победил его, верно, дорогая? Не сомневаюсь, что я достойно противостоял чудищу, и в итоге все враги позорно бежали с поля боя!

– О, да, мой господин, вы победили и чудище, и врагов… – согласно произнесла женщина, подавляя вздох и опуская глаза.

Она сказала то, что хотел слышать ее венценосный супруг, хотя окончание увиденного ею сна было совсем иным. Тиудигота давно догадывалась, что рано или поздно Аларию придется расплачиваться за его непростительные самонадеянность и беспечность. Просто женщина не ожидала, что это случится так скоро…

* * *

Весть о нападении франков на приграничный форт Меробад достигла Пуатье спустя полтора дня: ее принес тот самый гонец, которого послал, будучи еще живым, Грициан. Король Аларий пришел в замешательство. Сразу же вспомнив о сне Тиудиготы, он посетовал на себя мысленно, что не прислушался к явному предупреждению раньше.

За все время своего правления Аларий не предпринял ни одного боевого похода, не принял участия ни в одном сражении. Увы, он не унаследовал решительности и напора доблестного родителя Эйриха Непобедимого, упокой, Логос, его душу! А ведь тот, будучи вытеснен с Иберийского полуострова собратьями, смог не только разгромить потом Авиту, наместника Рима, но и захватить Лангедок, часть Аквитании и земли Луары, основав тем самым новое королевство. И вот теперь существование этого королевства оказалось под угрозой…

Долгие годы никто не осмеливался нарушать границ королевства. Аларию удалось даже сохранить все унаследованные от отца римские форты, вверив руководство ими надежным и преданным командирам. Одно время, правда, изрядно докучали бургунды, но, столкнувшись пару раз с достойным отпором приграничных гарнизонов, они прекратили свои беспорядочные набеги. С тех самых пор Аларий и пребывал в сладостном спокойствии, решив, что нет на свете силы, способной нарушить размеренную жизнь его королевства. И вдруг такая сила появилась. В лице возмужавшего и окрепшего короля франков Хлодвига, жаждавшего все большей власти и ненасытно захватывавшего все новые и новые земли…

* * *

Основные силы вестготов встретились с дружиной Хлодвига уже на подступах к Пуатье. Аларий, облаченный в напоминающий рыбью чешую металлический нагрудник (лорику-скуамату), прикрытый сверху пурпурным плащом, и в украшенном красным плюмажем римском шлеме (галее) на голове, гарцевал на белом коне впереди своего войска. Как королю и верховному военачальнику, ему, согласно вестготским обычаям, не полагалось прятаться за спинами подчиненных: напротив, он должен был всем своим видом выказывать готовность броситься в бой первым. Вестготы были настроены решительно и воинственно, намереваясь во что бы то ни стало защитить территории, отвоеванные ими когда-то у Рима. Дабы подчеркнуть это, они громко и дружно затянули баррит – боевую песнь, прославляющую подвиги их славных предков. Собственно, вестготы и впрямь были уверены в своей победе, ведь их вел в бой сам Аларий, сын Эйриха Непобедимого!

Франки же, приблизившись на расстояние полета дротика и остановившись перед армией вестготов, тоже затянули свой боевой баррит, но не в пример громче и слаженнее: стройный и зычный хор их голосов напоминал порою удары мощных волн о прибрежные скалы. Обескураженные вестготы вскоре буквально охрипли, пытаясь превозмочь врага по громкости исполнения баррита.

В то же самое время несколько франкских отрядов, в состав которых входили минёры [28], обходными путями уже приближались к городам Тур (в среднем течении Луары) и Бурж (в верховьях реки Шер). Перед ними была поставлена четкая цель: заранее произвести подкопы под мощные стены городов, подготовив таким образом плацдарм для решающего штурма франков.

* * *

Заметив отряд прорвавшихся в город вражеских пехотинцев, военачальник, коему Аларий вверил защиту столицы, где оставались его семья и королевская сокровищница, скомандовал подчиненным приготовиться к бою. Защитники города еще плотнее сомкнули свои громоздкие щиты, обтянутые несколькими слоями дубленой кожи, выстроились «черепахой» и выставили вперед метательные копья-пилумы.

Однако франки, будучи готовы к подобной стратегии неприятеля, бросаться на острия копий не стали. Артификсы, быстро настроив метательные машины, начали попросту обстреливать «черепаху», пробивая огромные бреши в ее плотных ощетинившихся рядах каменными ядрами. Их расчет оказался верен: не выдержав массированного обстрела, вестготы дрогнули и пошли в атаку. Завязалась кровавая схватка. Отметав в неприятеля все имеющиеся в их распоряжении копья-пилумы, защитники города перешли на боевые топоры и короткие римские мечи.

Меж тем одни франки-пехотинцы, включая артификсов, не столько сражались, сколько оборонялись – дабы их хитроумные метательные механизмы не попали в руки неприятеля. Другие же либо ловко подрубали вестготам лодыжки секирами на удлиненных древках, либо теми же секирами крушили дубленые щиты противника, превращая их тем самым в бесполезный мусор. Вестготы, сильно проигрывавшие франкам в опыте боевых действий и вооружении, постепенно теряли силы…

* * *

Хлодвиг расположил ставку на самом высоком из окрестных холмов и теперь наблюдал за сражением сверху. Он слышал и победоносный баррит своих воинов, видел и их искусное владение копьями и францисками. Франки бросались на врага со столь невероятной стремительностью, что, казалось, опережали по скорости даже пущенные ими же дротики.