Пират - Джин Вулф Страница 64

Скоро я снова увижусь с моей Новией — или погибну при попытке увидеться с ней. Я сведу счеты… нет, не стоит. Я прощу его, коли смогу. Да простит ему Бог жестокость и вероломство!

* * *

Вчера вечером я испытал радостное потрясение, услышав слова государственного секретаря. Сегодня я весь день ходил веселый и довольный, насвистывая и напевая себе под нос. Старые-старые матросские песни, которые мы затягивали во время работы на кабестане, и песни, которые я нередко исполнял по просьбе людей после того, как мы нашли на «Кастильо бланко» гитару: «Высоко на реях», «Ritorno-Me», «Sott’er Cielo de Roma», «Mon Petit Bateau» и тому подобное.

«Кармела», «La Golondrina», «El Cefiro» и «Flor de Limón». Старинные испанские песни, которым научили меня священник в Корунье и Новия. Незатейливые гимны, которые мы исполняли на занятиях музыкой в монастыре. Я с трудом удерживался, чтобы не напевать тихонько, когда служил мессу. Я проповедовал о милости Господней собранию старых дам. И на самом деле проповедовал себе самому, а заодно и хору.

Дальнейшие события излагаются кратко, иначе нельзя. На большее у меня не хватит времени.

* * *

На борту у нас находился испанский плотник. Кажется, я упоминал об этом. Я поручил ему прорубить дополнительные порты, и к моменту, когда мы взяли курс на Порт-Рояль, все пушки с «Кастильо бланко» стояли на местах в полной боевой готовности. Теперь у нас было по пятнадцать орудий на каждом борту плюс носовое и кормовое орудия с «Кастильо бланко». С пятью двенадцатифунтовиками и пятью девятифунтовиками по каждому борту мы могли противостоять любому кораблю, кроме галеона.

В Порт-Рояле, где большой кран на барже облегчил нам дело, мы произвели перестановку орудий: перенесли двенадцатифунтовики на нижнюю палубу, а девятифунтовики — на верхнюю, где прежде находились двенадцатифунтовики. Я считал, что это улучшит мореходные качества судна, и оказался прав.

Мы также перекрасили «Винсент». А когда работы по перекраске подходили к концу, еще и переименовали корабль в «Санта-Сабина де Рома».

Вдобавок мы покрыли позолотой значительную часть кормы, чтобы придать «Сабине» сходство с малым испанским галеоном. Новия хотела вышить на гроте крест. На это ушла бы целая вечность, но мы с ней расстелили грот на палубе и нарисовали крест углем, а ближе к вечеру раскрасили краской.

Порт-Рояль был очень интересным городом, если не напиваться и внимательно смотреть по сторонам. Вдоль берега там повсюду стояли баржи с водой, поскольку в городе не было колодцев. Воду приходилось возить с Медной реки. Там ты мог купить белую женщину — служанку-контрактницу — точно так же, как рабыню. Однажды мы с Новией наблюдали за торгами, и самая привлекательная женщина (блондинка, по виду немка или голландка) ушла за сорок дублонов.

В действительности там можно было купить практически все. Цены были выше некуда, но на любой товар находился покупатель.

В число прочих дел, имевшихся у меня в Порт-Рояле, входила встреча с торговцем по имени Боуэн, который собирался передать нам выкуп за дона Хосе и Пилар. Мне пришлось сказать ему, что дон Хосе умер.

— А как насчет женщины, жены де Сантьяго, капитан? Она по-прежнему у вас?

Я ответил утвердительно.

— Отлично. — Он потер ладони. — Вы отдадите ее мне? Я позабочусь о том, чтобы она благополучно добралась до своих родственников.

— Конечно, — сказал я. — Вы окажете мне большую услугу.

— И себе самому, капитан. Выкуп-то собрали за двоих. Мы вернем половину без… дайте подумать… без двадцати процентов. Я пожалуюсь, что из-за задержек с выплатой незначительного выкупа, запрошенного вами, дон Хосе умер в плену. Не желаете ли сигару?

Я отказался, и Боуэн зажег себе сигару от маленькой спиртовки.

— Поскольку выкуп предназначался за обоих, мы имеем полное право вернуть женщину родным и близким и оставить себе половину суммы. Я возьму десять процентов комиссионных. Двадцать процентов оставшейся суммы мы удержим за наши хлопоты и на покрытие расходов по столь длительному содержанию двух пленников, по написанию и отправке писем и так далее. Из них половину возьму я, а половину — вы. Ну как, согласны?

Я мог бы заявить, что он имеет право на десять процентов, а не на пятьдесят. Но тогда Боуэн напомнил бы мне, что дон Хосе погиб по моей вине. Как оно и было на самом деле.

Мог ли я забрать себе девяносто процентов? Конечно. Я мог бы взвести курок пистоля, разораться и получить все до последнего дублона — после чего он никогда впредь не имел бы со мной никаких дел. Вместо этого я сказал, что половина от двадцати процентов меня вполне устраивает, и удалился со всей причитавшейся мне суммой, выданной золотой монетой. Произведя нехитрые математические действия, вы увидите, что в результате я получил свыше пятидесяти пяти процентов от суммы, на которую рассчитывал при первом разговоре с торговцем. Я шел к нему, не надеясь получить вообще ничего. Джон Боуэн мог бы забрать у меня Пилар и оставить все деньги себе. Он этого не сделал, и тогда я понял, почему мне его рекомендовали как надежного партнера.

* * *

Миссис Тейлор спросила, собираюсь ли я принимать исповеди и если да, то по каким дням. Я испытал острое чувство вины, какое испытываю нечасто. Отец Худек по-настоящему не верит в исповеди, и отец Фил тоже. Они не говорят этого но это видно по их поведению. Разговор с миссис Тейлор вставил меня вспомнить священников в монастыре Девы Марии Вифлеемской и как они по меньшей мере раз в неделю ездили в Гавану принимать исповеди. У нас в часовне исповеди принимались каждый вечер. Ходить на них было необязательно, но ты всегда имел такую возможность.

Я сказал миссис Тейлор, что буду принимать исповеди каждую субботу с двух до четырех часов, пока служу в приходе Святого Семейства. В отсутствие желающих исповедоваться я все равно буду ждать положенные два часа — это даст мне прекрасную возможность помолиться.

Это также избавит меня от искушения съездить в Нью-Джерси в субботу, которое неуклонно усиливалось в последние несколько недель. Я убеждаю себя, что, если не поговорю ни с одним из них, ничего и не испорчу. Возможно, так оно и есть, но вот сумею ли я побороть желание поговорить с ними при встрече? А если они заговорят со мной?

Проблем-то никаких. Отец Уол с удовольствием отслужил бы мессу за меня. Я бы купил билет на монорельсовый поезд, сделал пересадку в городе и добрался до места часа за четыре. Вечером я бы попросился на ночлег в каком-нибудь приходском доме. А утром вернулся бы.

Ничего сложного — но так я могу все испортить. Что, если мой отец решит не ехать на Кубу, а управлять казино поставят кого-нибудь другого? Что, если он не отдаст меня в монастырскую школу, поскольку я («тот высокий священник с видавшим виды лицом», как он часто называл меня) случайно скажу ему что-то не то? Тогда я навсегда потеряю Новию. Я все потеряю. Я не проживу той своей жизни.

Я молю Бога избавить меня от этого искушения.