Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо Страница 49

Но туземцы оказались слишком умны для того, чтобы дожидаться этого. Как только мы дали первый залп и закричали, все они – мужчины, женщины и дети – побежали прочь с такой быстротой, что через несколько мгновений на виду не осталось ни одного живого существа, если не считать раненых, которые, стеная и плача, валялись на земле.

Осмотрев поле битвы, мы обнаружили, что убили тридцать семь человек, в том числе трех женщин, и ранили шестьдесят четыре, среди которых оказались две женщины. Под ранеными я подразумеваю тех, которые были так изувечены, что не могли уйти. Наши негры хладнокровно прикончили их, чем мы были очень рассержены. Мы пригрозили прогнать их, если они еще раз так поступят.

Поживиться тут было нечем, потому что все, мужчины и женщины, были голые, только у некоторых в волосах торчали перья, а у других на шее висело нечто вроде амулета. Луки и стрелы, принадлежавшие убитым и раненым, мы приказали подобрать. И оружия оказалось столько, что его некуда было девать. Мы очень обрадовались. Все это оказалось впоследствии очень полезным для нас. После того как наши негры были вооружены луками и стрелами, мы отрядами разослали их разведать, что здесь имеется, и они принесли нам съестного. Но, что еще лучше, они пригнали четырех буйволов, обученных переносу тяжестей. Негры узнали это, видимо, по их потертым спинам.

Скотина не только облегчила неграм труд, но и дала нам возможность прихватить бóльшие запасы съестного. Наши негры безжалостно нагрузили буйволов мясом и кореньями, которые нам очень пригодились впоследствии.

В этом негритянском поселении мы нашли молоденького леопарда, ростом в две пядени [49]. Он был совсем ручной и по-кошачьи мурлыкал, когда его гладили, – очевидно, негры держали его вроде домашней собачонки. Помнится, наш черный князек, обходя покинутые хижины, наткнулся на это создание. Князек дал ему пару кусочков мяса, и зверь пошел за ним, как собака. Дальше я еще расскажу о нем.

Среди убитых в сражении негров оказался один, у которого на шее на скрученном сухожилии висела тонкая пластинка золота величиною с шестипенсовую монету, из чего мы заключили, что это какой-то важный человек среди туземцев. Найденный амулет заставил нас весьма тщательно искать золото в этих краях. Но мы так ничего и не нашли.

По этой местности мы шли еще пятнадцать дней и вынуждены были перебираться через цепь высоких, пугающих на вид гор, впервые повстречавшихся нам на пути. Так как никакого путеводителя, кроме маленького карманного компаса, у нас не было, мы не могли располагать сведениями, какая дорога хуже, какая лучше. Мы должны были выбирать путь на глаз и пробираться наудачу. Еще на равнине, до того как мы добрались до гор, мы встретили несколько диких племен, ходивших нагишом, и они оказались приветливее и дружелюбнее дикарей, с которыми мы были вынуждены сражаться. Хотя от них мы смогли получить мало сведений, но все же узнали по знакам, которые они делали, где, как говорили наши негры, много львов и пятнистой кошки. Знаками они объяснили также, чтобы мы взяли с собой воды. У последнего из встреченных племен мы запаслись таким количеством продовольствия, какое только могли нести, ибо не знали, что нам предстоит испытать и какой путь предстоит пройти. А чтобы возможно больше знать о дороге, я предложил захватить в плен кого-то из жителей последнего встреченного племени, чтобы они вели нас через пустыню, помогали нести съестные припасы и, если понадобится, добывали их. Мой совет был слишком важен, чтобы им пренебречь. Итак, узнав при помощи знаков, что еще до начала пустыни, у подножия гор, живут туземцы, мы решили любыми средствами, честными или подлыми, обеспечить себя там провожатыми.

По нашим расчетам, мы находились в семистах милях от морского берега, откуда выступили. В этот день черный князек был освобожден от повязки, в которой находилась его рука, – наш доктор превосходно излечил ее. И князек показывал своим сородичам совершенно здоровую руку, чему они немало дивились. Стали поправляться и наши негры – раны их быстро зарастали, так как лекарь был весьма искусен в их врачевании.

С бесконечным трудом взобравшись на возвышенность, мы получили возможность оглядеть расположенную за ними местность, и этот вид мог потрясти самое мужественное сердце. Перед нами расстилалась мертвая пустыня. Не было видно ни деревца, ни реки, ни клочка зелени. Вокруг, куда ни посмотри, ничего не было, кроме раскаленного песка, который при дуновении ветра носился такими облаками, что они могли ошеломить человека и животное. Конца пустыни мы не видели – ни прямо перед собой, куда лежал наш путь, ни по правой, ни по левой стороне. Это было такое зрелище, что наши упали духом и заговорили о том, чтобы возвращаться. Действительно, мы не могли решиться вступить в то ужасное место, что лежало перед нами и где мы видели только верную смерть.

Зрелище повлияло на меня так же сильно, как и на остальных. Несмотря на это я не мог примириться с мыслью о возвращении. Я сказал, что мы прошли семьсот миль нашего пути и лучше уж умереть, чем думать о возвращении. А если все уверены, что пустыня непроходима, то лучше переменить направление: пойти на юг и добраться до мыса Доброй Надежды или взять на север, к странам, лежащим по Нилу, откуда, может быть, нам удастся найти путь к западному побережью. Не может же быть, чтобы вся Африка была пустыней.

Пушкарь, который, как я уже сказал, был нашим руководителем во всем, что касалось расположения мест, не знал, что ответить на предложение пойти к мысу Доброй Надежды, и сообщил, что мыс Доброй Надежды отстоит от места, где мы находимся, не менее как на полторы тысячи миль. По его расчетам, мы сделали уже треть пути к берегу Анголы, где выйдем к западному океану и найдем возможность вернуться домой. С другой стороны, – заверял он нас, показывая карту, – если идти к северу, то надо учесть, что западный берег Африки выступает в море больше чем на тысячу миль, так что нам придется пройти по суше еще добавочную тысячу миль. К тому же мы о тех местах ничего не знаем, земля там может оказаться такой же дикой, безлюдной и пустынной, как и здесь. Поэтому он советует пойти через пустыню, и, может быть, она окажется вовсе не такой большой, как мы опасаемся. Во всяком случае, он советует рассчитать, насколько хватит наших припасов и особенно воды. Мы должны углубиться в пустыню не далее чем на половину того расстояния, на которое нам хватит воды, и если это не окажется концом пустыни, то мы сможем возвратиться живыми.

Совет этот был так разумен, что мы все одобрили его. Мы подсчитали, что еды нам хватит на сорок два дня, воды же мы можем захватить только на двадцать дней, и то она наверняка начнет протухать еще до истечения этого срока. Поэтому мы пришли к заключению, что если мы в продолжение десяти дней не доберемся до какого-нибудь источника, то возвратимся обратно. Если же нам удастся обновить запас воды, мы можем путешествовать двадцать один день, но если и в этом случае не увидим конца пустыне, то возвратимся.

Так, мы спустились с гор и только на второй день достигли края равнины. Здесь, словно в награду за перенесенные тяготы, мы нашли чудесную маленькую речушку с превосходной водой, уйму крупной дичи и обнаружили животное вроде зайца [50], только не такое юркое, чье мясо нам очень понравилось. Но сведения нам сообщили ложные – людей мы не нашли. Таким образом, у нас не оказалось лишних пленников для переноски поклажи.