Смертельный выстрел - Томас Майн Рид Страница 41

Где же был Клэнси все это время? Умер и снова вернулся к жизни? Или был тяжело ранен и поправился? Где прятался? И почему? Все эти вопросы промелькнули в голове Саймона Вудли во время встречи с молодым человеком на могиле его матери.

Не все их он задал сразу – удобное время пришло, когда они сидели у очага в охотничьей хижине, а Клэнси читал при свете поленьев письмо, так порадовавшее его.

Тогда-то Вудли и перешел к вопросам, с жадностью ожидая ответов.

Читатель тоже вправе задать их, равно как и требовать ответов.

И он получит их, но, как и Сайм, не сразу и в нескольких словах, но посредством описания нескольких эпизодов, поскольку повествованию необходимо вернуться назад, а также познакомить читателя с персонажем, прежде известного ему только понаслышке – с беглым рабом Юпитером.

Юп относился к «легким мулатам» – цветом они похожи на свежевыдубленную кожу. Лицо у него обычно носило приветливое выражение, сменявшееся гримасой ярости только в тех случаях, когда он вспоминал бесчеловечную порку, да и вообще дурное обхождение со стороны господина, от которого сбежал.

Будучи еще молодым парнем, он был безбород, и только две темные полоски украшали его верхнюю губу. Но скудость присущей мужчинам растительности на лице компенсировалась шевелюрой такой густой и волнистой, что ею мог бы гордиться сам Аполлон. Бог Красоты не мог бы похвалиться головой более соразмерно сложенной, а бог Силы – крепким набором сухожилий и мышц. При всей своей юности Юпитер был наделен крепостью Геркулеса и его же храбростью. Неудивительно, что он покорил сердце Джул!

В его теле обитал бесстрашный дух, по временам непокорный, но не злокозненный. Мулат частенько совершал ночные вылазки на соседнюю плантацию, за что и бывал наказан, и наконец это подтолкнуло его сбежать от Эфраима Дарка.

Он всегда был жизнерадостным парнем и оставался бы таковым, кабы не черная опасность, нависшая над ним: такая же темная, как то убежище, где он схоронился. Находилось оно в самом сердце кипарисового болота, и логовом ему служил полый ствол кипариса. Не мертвого ствола, но живого, которое стояло на крошечном островке, окруженном не собственно водами реки, но трясиной. На милю и более в каждом направлении от островка простиралась вода, а растущие деревья бросали тень на неподвижную поверхность трясины.

На этом островке природа оборудовала для беглеца дом, надежный приют, где несчастный мог укрыться от погони, где его не учуют ищейки и не выследят люди, не уступающие свирепостью псам. Ведь до этого места можно было добраться только по воде. Даже пес не способен проникнуть через топь, разливавшуюся на сотни шагов. Попробуй он сюда сунуться, сделался бы добычей зубастого пресмыкающегося, безраздельного повелителя этих мест. И все-таки способ пересечь этот коварный отрезок имелся, и беглецу Дарков он был известен. Тут тоже вмешалась мать-природа, протянув руку помощи страдающим и угнетенным. Орудие ее гнева, которое носит название «ураган» или «торнадо», повалило несколько деревьев, и их стволы, упавшие внахлест друг на друга, образовали своеобразный мостик. Там, где между ними оставался прогал, ум человека смог создать связующее звено, причем придать ему вид, будто оно тоже дело рук стихии, хотя на самом деле это заслуга Юпитера. Полое внутри дерево предоставило ему готовое жилище, со стенами, такими же прочными, как если бы они были сложены руками мастера, и с крышей, укрывающей от дождя. Пусть жилище это скорее похоже на берлогу дикого зверя, но здесь уютно и безопасно. Над головой могут шуметь ветры, грохотать гром, сверкать молнии, но внизу, под густой кроной из листьев и пологом вьющихся лиан, первый кажется всего лишь тихим вздохом, второй – далеким рокотом, а третьи напоминают едва заметные вспышки. Даже блеск светлячков, порхающих у входа в его жилище, кажется Юпу ярче них.

Около месяца миновало с тех пор как возмущенный поркой, сколь жестокой, столь и несправедливой, Юпитер сбежал, поставив на кон все, даже саму жизнь, но решивший не терпеть долее тирании Дарков.

Хотя хозяева подозревали, что невольник прячется на болоте, и искали его там, поиски оказались тщетными. Да и от голода беглец не мучился, а страдал разве что от одиночества. Для него, человека по натуре общительного, оно было невыносимо. Если бы не это, он был бы вполне счастлив. Хотя его скудное хозяйство не имело выхода на рынок, оно обеспечивало Юпа всем необходимым. Из испанского мха получилась мягкая постель, на которой он мирно почивал. Да и в еде мулат не испытывал недостатка. Когда приходила пора пополнить запасы, он без труда ловил в западню аллигатора и готовил угощение из его хвоста – пусть это блюдо не сравнится с лучшей говяжьей вырезкой, но вполне съедобно.

Но Юп не имел особенного пристрастия к крокодиловому мясу из-за присущего тому мускусного привкуса. Его основной рацион составляла свинина, перемежавшаяся с ветчиной или курятиной. А если их не было, он возмещал недостаток посредством фрикассе из енота или шашлыка из опоссума. В хлебе беглец тоже недостатка не испытывал, употребляя его в различных видах, по преимуществу из кукурузы, но подчас он баловал себя даже «Виргинским бисквитом» из лучшей пшеничной муки.

Напрашивается вопрос, откуда брались все эти деликатесы? Ну, насчет енота и опоссума понятно, их можно добыть в лесу, но как до мяса и выпечки, которые можно получить только на плантации?

Оттуда они и брались – из владений Эфраима Дарка! Как? Неужели Юпитер сам воровал их? Ничего подобного. Такая кража была бы сопряжена с огромным риском и могла стоить беглецу не только свободы, но и жизни. Но у него и не имелось надобности подвергать себя такой опасности, поскольку его кладовая в изобилии снабжалась и при помощи друга.

Кто этот друг?

Читатель наверняка уже догадался. Ответ сам просится на язык: Синий Билл. Верно, именно охотник за енотами, этот верный друг и сообщник беглеца, поставлял ему провизию.

Хлеб, мясо и многое другое Синий Билл переправлял на край болота, где прятал в надежном месте, известном им обоим. Нередко, идя «на енота», он уходил с подозрительно оттопыренными карманами куртки, причем явно старался не показывать этого. Если бы его обыскали, то помимо продуктов могли обнаружить флягу кукурузного виски и плитку табаку. Но никто не обыскивал его, поскольку даже не догадывался о содержании этих карманов, если не считать Фебы. От нее поставки продовольствия нельзя было утаить, поскольку они требовали постоянных набегов на ее кладовку и взывали к ее кулинарным талантам. Но она не выказывала ревности и подозрений из-за того, что ее скудные припасы почти каждый день опустошаются, так как знала, что смуглая Бет тут ни при чем. Понимая, что они идут для «бедного Юпа», добрая негритянка не только не протестовала, но и помогала чем могла.