Возвышение империи - Сэм Барон

3157 год до н. э., восточная окраина огромной южной пустыни в Месопотамии…

Свесив голову так, что его лицо едва не касалось нагретых солнцем кусков твердой, как камень, грязи, Кортхак тащился вверх по склону. Длинный подъем содрал кожу с его рук и колен, и каждое прикосновение к раскаленным от солнца камням обжигало его плоть, пока он с трудом взбирался по откосу.

«Закрой глаза, всего на одно мгновение».

Внутренний голос звучал все настойчивее, все обольстительней, когда Кортхака накрывала очередная волна головокружения.

«Отдохни! Пусть другой прокладывает путь».

Стиснув зубы, он лез и лез, борясь с голосом так же, как боролся с крутым склоном и безжалостным солнцем. Кортхак не имел права выказать слабость перед своими людьми. Пустыня могла его убить, но не могла победить. Наверху он найдет воду и выживет. Цепляясь за эту мысль, он продолжал тащиться вверх.

Вода! Самой трудной была борьба с жаждой. Он заставлял себя не обращать внимания на распухший язык и запекшееся горло. Вода! Кортхак вообразил чистые, журчащие ручьи под тенистыми сикаморами и ивами. Усилием воли он прогнал это видение и заставил себя подняться еще на длину руки. Видения и голоса продолжали преследовать его.

Он должен найти воду, не то пустыня восторжествует над ним, успокоит навеки его и всех его людей. Этого не должно случиться.

Верх перевала, почти рядом, манил Кортхака. Он осторожно поднимался, следя, чтобы не подвели дрожащие ноги.

Дважды за последний час Кортхак слышал предсмертные вопли людей, падавших обратно, в расстилавшуюся внизу пустыню. Он сомневался, что, если хватка подведет и он начнет соскальзывать, у него хватит сил задержать падение.

Им правила жажда.

Удача спасала его и его приверженцев снова и снова в течение последних двух месяцев, но даже боги не могут сохранить жизнь человеку в пустыне без воды. Кортхак отказывался поверить, что ему предназначено так умереть: его преследовали и загнали в эти бесплодные восточные земли, как какого-то подлого раба, чтобы жажда свела его с ума, прежде чем боги заберут его тело.

Прошлой ночью, за несколько часов до заката, Кортхак и его люди достигли подножия плато, которое впервые заметили три дня тому назад. Добравшись до плато, остатки некогда могучей армии упали ничком и проспали до рассвета. Когда утром они проснулись, двое не смогли встать.

Кортхак не обратил внимания на их мольбы:

— Убейте их.

Последние две недели он отдавал подобные приказы почти каждое утро.

Те, кто стояли ближе всего к ослабевшим воинам, вытащили ножи и вонзили их в грудь беспомощных людей. Остальных не нужно было подгонять. Они сгрудились вокруг умирающих и резали жертвы на куски, отталкивая друг друга, чтобы ухватить клочок свежей плоти, драгоценный как из-за утоляющей жажду влаги, так и из-за того, что мог послужить едой.

Когда кровавый пир подошел к концу, на влажном покрасневшем песке остались только расщепленные кости, из которых досуха высосали костный мозг. Даже черепа были разбиты и из них был вычерпан мозг.

После этого чуть меньше восьмидесяти человек начали карабкаться по крутому предательскому склону.

Кортхак ел вместе с остальными, стоя на коленях и как можно быстрее запихивая окровавленное мясо в рот. Такие пиршества больше не ужасали ни его, ни его людей. Сильные питались слабыми, чтобы продержаться еще один день. Но даже в телах только что зарезанных жертв было недостаточно жидкости, чтобы поддержать силы стольких людей, идущих через пустыню. У них не было воды уже три дня, с тех пор, как короткий ливень окропил пески и наполнил несколько впадин в камнях драгоценной влагой. Если они не найдут воду наверху плато, они умрут к закату.

Протянутая рука Кортхака не нашла, за что ухватиться, и он понял, что добрался до вершины.

Подтянувшись, он перевалился через край откоса, перевернулся на спину, тяжело дыша, не замечая слепящего солнца. Услышав скребущие звуки — это поднимались те, кто следовал за ним, — он заставил себя сперва подняться на колени, потом встать. Его люди не увидели бы его, если бы он продолжал валяться в грязи.

Заслонив ладонью глаза, Кортхак огляделся по сторонам. Ландшафт изменился. Впервые за много недель он увидел, что бесконечные пески сменились каменистой землей и глиной. Там и сям виднелись низкорослые кустарники. Ближе к востоку Кортхак разглядел то, что надеялся найти, — темную полосу примерно в двух милях отсюда. Это могла быть только полоса деревьев.

Там, где растут деревья, должна течь вода. Боги снова проявили к нему благосклонность. Он выживет, чтобы найти свое предназначение.

Кортхак снова повернулся к обрыву и хриплым голосом прокричал новости своим людям. Поглядев вниз, на пустыню, он подивился, какой далекой она кажется отсюда.

Держа руку на рукояти ножа, Кортхак убедился, что первые четыре человека, добравшиеся до перевала, все еще несут свой груз — небольшие мешки, привязанные за спинами. Только уверившись в этом, он позволил себе расслабиться и стал пересчитывать и окидывать оценивающим взглядом каждого из бойцов, чтобы решить: не выглядит ли кто-нибудь слишком слабым для дальнейшего пути.

Но вид далеких деревьев придал людям силы. Грязная, покрытая запекшейся кровью и песком, их кожа казалась почти черной после недель, проведенных под палящим солнцем. Все они походили скорее на демонов, чем на людей.

Когда последний добрался до вершины, Кортхак закончил свои подсчеты. Семьдесят четыре человека выжили в походе через пустыню — меньше половины армии, уцелевшей в битве и бежавшей за своим предводителем в восточные земли.

Теперь ничто не могло их остановить.

Кортхак указывал путь, его люди, спотыкаясь, следовали за ним. Они двигались на восток, в ту же сторону, куда бежали, шли, а потом ползли последние два месяца.

На полдороге к деревьям Кортхак заметил деревню и сменил направление. Когда они приблизились к небольшой кучке глинобитных хижин, пустая земля уступила место ячменному полю; ветер разносил пьянящий аромат ячменя. Прокладывая себе путь через посевы, поднявшиеся уже до бедра, Кортхак заметил канал, который нес воду будущему урожаю.

Кортхак пустился бегом, его люди, шатаясь, спешили за ним, как могли. Он добрался до края оросительного канала и бросились в него лицом, чтобы глотнуть грязной воды. Его люди облепили оба берега канала, ползли и толкались до тех пор, пока тоже не погрузили лица в воду.

Кортхак пил, останавливаясь только чтобы перевести дух, потом снова ронял лицо в мутную жижу. Лишь когда его желудок запротестовал, он остановился.