Бог Войны - Бернард Корнуэлл Страница 35

— Что такое? — спросил я.

— Она ненавидит прялку, — сказала Бенедетта, — как и я.

— Женская работа, — беспомощно сказал я.

— Она почти стала женщиной, — сказала Бенедетта, — через год-два пора подумать о муже.

— Ха! — фыркнула Алайна.

— Не хочешь замуж? — спросил я.

— Я хочу драться.

— Тогда выходи замуж. Должно сработать.

— Ух ты, — сказала Бенедетта и толкнула меня. — Ты что, дрался с Гизелой? С Эдит?

— Не часто. И всегда жалел об этом.

— Мы найдем Алайне хорошего мужа.

— Но я хочу драться! — с горячностью повторила Алайна.

Я покачал головой.

— Ты злобный маленький чертенок, да?

— Я Алайна Злобная, — гордо сказала она и ухмыльнулась. Я правда надеялся найти ее родителей, хотя уже успел полюбить девочку и почти считал ее дочерью. Она напоминала мне покойную дочь. Такие же волосы цвета воронова крыла, как у Стиорры, тот же отчаянный характер и лукавая улыбка.

— Представить не могу, с чего бы хоть один мужчина захотел жениться на тебе, такой ужасной малышке.

— Алайна Ужасная, — радостно сказала она. — Вчера я разоружила Хаука!

— Хаука?

— Сына Видарра Лейфсона, — объяснила Бенедетта.

— Сколько ему, четырнадцать? — спросил я. — Или пятнадцать?

— Он не умеет драться, — презрительно сказала Алайна.

— Почему ты с ним подралась?

— Просто тренировалась! С деревянными мечами. Все мальчишки так делают, почему мне нельзя?

— Потому что ты девочка, — с притворной строгостью сказал я. — Ты должна учиться прясть, делать сыр, готовить, вышивать.

— Пусть Хаук учится вышивать, — резко ответила Алайна, — а я буду драться.

— Я тоже ненавижу вышивать, — заметила Бенедетта.

— Тогда ты должна драться со мной, — твердо заявила Алайна. — Есть какое-то название у девочки-волка? — спросила она меня. — Что-то вроде лисицы или кобылы?

Я пожал плечами.

— Волчица, наверное.

— Значит, мы будем Волчицами Беббанбурга, а мальчишки пусть прядут шерсть.

— Ты не сможешь драться, если устала, — сказал я, — и поэтому самой маленькой волчице Беббанбурга пора идти спать.

— Я не устала!

— Vai a letto! — резко сказала Бенедетта, и Алайна послушно ушла. — Она славная, — задумчиво протянула Бенедетта, когда девочка исчезла в доме.

— Да, — согласился я, думая о своей покойной дочери и покойной Этельфлед, и Гизеле, и Эдит. Столько мертвецов. Призраки Беббанбурга, плывущие в пронизанной дымом ночи и наполнявшие меня раскаянием. Одной рукой я обнял Бенедетту и смотрел на серебрящиеся в лунном свете волны, накатывающие на берег.

— Думаешь, они где-то рядом?

Ей не требовалось пояснять, кто такие «они».

— Да.

Она задумчиво нахмурилась.

— Ты плюнул? — внезапно спросила она.

— Плюнул?

Она тронула мой лоб там, где провела маслом в церкви, перед моим отъездом в Бургэм.

— Ты плюнул?

— Да.

— Хорошо! И я была права, опасность идет с юга.

— Ты всегда права, — беззаботно отозвался я.

— Но мы справимся? Если они придут?

— Если хорошо постараемся, то да.

Я ожидал осады. Если мой сын-епископ говорил правду, значит, Элдред был уже близко к ферме Эгиля и, без сомнения, придет на юг, к Беббанбургу, хотя я сомневался, что у него хватит людей, чтобы отрезать крепость с суши, не говоря уже о кораблях, чтобы перекрыть гавань. Я рассчитывал, что отгоню его, а потом подготовлю крепость, созову своих вассалов и велю им собрать людей, оружие, кольчуги и провизию.

До сбора урожая оставалось несколько недель, но сыр, соленое мясо и рыба не дадут нам умереть с голоду. Нужно закоптить селедку и засолить мясо. Запасти корм для лошадей, сделать щиты и наковать оружия. Весной я закупил много ясеневых заготовок из Фризии, их нужно обрезать по размеру, а кузня выкует новые наконечники для копий. Я уже послал разведчиков на север и на запад, высматривать приближающихся всадников и предупредить окрестные поселения, чтобы были готовы бежать в Беббанбург.

Я ожидал людей Элдреда утром, но, когда забрался на самую высокую точку крепости рядом с Большим залом, не увидел на небе с севера или запада свечения, выдающего полевые костры. Я вспомнил приезд Домналла и его слова, что у меня нет союзников, и понял, что это правда. У меня были друзья по всей Британии, но дружба — штука хрупкая, когда честолюбие королей раздувает костер войны, и если страхи Этельстана оправданны, разразится война, ужасней которой не видела британская история.

Следующим утром на рассвете я отправил Гербрухта и еще сорок воинов на Спирхафоке на север, разузнать о судьбе Эгиля. Теплый западный ветер быстро отнесет корабль куда нужно и вернет его обратно так же быстро, если с полуднем не установится летний штиль. Корабль поменьше я послал на Линдисфарену, к безумному епископу Иеремии с последователями. Этот корабль вернулся с солью из солеварен с берегов острова и обещанием Иеремии, что продовольствие прибудет позже. Конечно, он хотел серебра: пусть Иеремия безумен и уж точно не епископ, но блеск монет любил не меньше, чем настоящие епископы. Его соль требовалась нам для мяса, и внешний двор крепости залила кровь забиваемого скота, который по-хорошему должен был дожить до начала зимы.

Может, я лишь воображал опасность. Солгал ли мой сын-епископ? Он тонко подтолкнул меня к бегству из Бургэма, чтобы опередить Элдреда, но что если Элдред не придет? Не хотел ли Освальд просто убедить Этельстана, что я заключил союз с Константином? Мое преждевременное бегство покажется Этельстану предательством, и если Элдред не придет, то мне следует ждать уже большую армию под предводительством самого Этельстана, достаточно большую, чтобы заморить нас голодом и заставить сдаться. Сыновняя месть, подумал я и тронул молот на груди, а поскольку лишняя предосторожность никогда не помешает, плюнул.

И тут появился Элдред.

Осви предупредил меня о его приближении. Он расположился далеко к северу от Беббанбурга и следил за дорогой, ведущей к землям Эгиля. Я рассудил, что Элдред погнался за Эгилем и теперь направился на юг, к Беббанбургу, чтобы исполнить распоряжения Этельстана. Еще до того, как Осви добрался до крепости, я приложил ладони ко рту и крикнул своим людям:

— Приготовиться!

Я собирался устроить Элдреду теплый прием, и мои люди, которым не терпелось сыграть свои роли, побежали готовиться. Они не знали, что своей хитростью я, возможно, навлеку на Беббанбург гнев всех саксов Британии. Большинство скрылось в жилых помещениях, некоторые устремились в Большой чертог, чтобы ждать в прилегающих комнатах. Все были в кольчугах, шлемах и с оружием. Элдреду будут видны только шесть караульных на крепостных стенах, и им велено выглядеть расслабленными и скучающими. Как только Осви проскакал по песчаной косе и оказался в безопасности нижнего двора, ворота Черепа закрыли на засов.