Столп огненный - Кен Фоллетт Страница 20

– И что потом?

– Доверься Господу. – Сильви отвернулась и ушла, не дожидаясь ответа.

По дороге домой она не переставала молиться о том, чтобы ее решение оказалось правильным.

Париж делился на три части. Самая крупная из них, которую называли просто – Город, занимала северный, правый берег реки Сены. Поселение на южном, левом берегу уступало Городу размерами и звалось Университетом – или Латинским кварталом, поскольку все студиозусы изъяснялись на латыни. Остров между берегами носил имя Ситэ; именно на нем проживала семья Сильви.

Их дом располагался под сенью громадного собора Нотр-Дам. На первом этаже дома находилась лавка, книги хранились в шкафах с запертыми решетчатыми дверцами. Жилые покои размещались на втором этаже. Заднюю часть дома занимала печатная мастерская. Сильви со своей матушкой Изабель по очереди торговали в лавке, а Жиль Пало, муж и отец, не слишком удачливый торговец, трудился в мастерской.

Сильви пожарила форель с луком и чесноком в кухоньке наверху и поставила на стол хлеб и вино. Откуда ни возьмись появилась домашняя кошечка Фифи. Сильви кинула ей рыбью голову, и кошка принялась насыщаться, причем начала с глаз рыбы. Сильви продолжала беспокоиться из-за случившегося утром. Придет ли студент, как обещал? Или вместо него явится стража с приказом об аресте всей семьи по обвинению в ереси?

Жиль поел первым. Сильви ему прислуживала. Ее отец был крупным мужчиной, крепкие руки и широкие плечи выдавали привычку возиться с тяжелыми дубовыми печатными формами, заполненными литерами из сплава свинца и олова. В дурном настроении отец способен был коротким тычком левой отшвырнуть дочь к дальней стене комнаты, но форель оказалась нежной и вкусной, а потому Жиль пребывал в добром расположении духа.

Когда Жиль поел, Сильви спустилась в лавку, отпустив пообедать матушку, а затем поменялась с нею местами, однако есть девушке не хотелось.

После обеда Сильви вернулась в лавку. Покупателей не было, и Изабель не преминула спросить у дочери:

– Ты чем так озабочена, милая?

Сильви рассказала о Пьере Омане.

Изабель нахмурилась.

– Надо было договориться с ним о новой встрече, узнать его получше, прежде чем приглашать в лавку.

– Знаю, мама, но под каким предлогом мне было назначать ему встречу? – Изабель вопросительно поглядела на дочь, и Сильви пояснила: – Сама знаешь, какая из меня кокетка.

– Я рада, что у меня правильная дочь, – ответила Изабель. – Ты слишком честна, чтобы кружить головы парням. Ладно, сделанного не воротишь. Таков уж крест, который нам выпало нести.

– Надеюсь, он не из тех, кто из-за угрызений совести бежит во всем признаваться исповеднику, – задумчиво проговорила Сильви.

– Думаю, он просто испугается и не придет. Сдается мне, вы с ним больше не встретитесь.

Сильви ждала совсем другого, но не стала говорить об этом матери.

Семейный разговор был прерван приходом покупателя. Сильви изумленно воззрилась на человека, вошедшего в лавку. Большинство посетителей щеголяло дорогими одеяниями, что было легко объяснимо: бедняки не могли позволить себе покупать книги. Однако одежды этого молодого мужчины, пусть благопристойные, были простыми и сильно поношенными. Плотная накидка хранила следы долгих странствий, крепкие башмаки покрывал слой пыли. Он явно забрел сюда по пути откуда-то куда-то и выглядел уставшим и встревоженным. Девушка не могла не посочувствовать незнакомцу.

– Мне нужно видеть Жиля Пало, – сказал тот с чужестранным выговором.

– Я позову его, – откликнулась Изабель и выскользнула за дверь, что вела из лавки в мастерскую.

Сильви стало любопытно. Что могло понадобиться этому страннику от ее отца? Или он желает купить какую-то особенную книгу?

– Вы проделали долгий путь? – спросила она, заходя издалека.

Прежде чем незнакомец успел ответить, в лавку вошел другой посетитель. Сильви его знала: это был церковник из собора. Нельзя сказать, что семейство Пало лебезило перед священниками, но они старались поддерживать с теми ровные отношения – во всяком случае, Изабель и Сильви старались. Жиль предпочитал отмалчиваться, но он, впрочем, вел себя так со всеми.

– Добрый день, архидьякон Рафаил, – сказала Сильви. – Всегда рады вас видеть.

Молодой человек в запыленной накидке заметно обеспокоился. Может, у него есть личная причина не любить архидьякона?

– У вас есть Псалтырь? – спросил Рафаил.

– Конечно. – Сильви отперла шкаф и достала книгу на латыни, предположив, что Рафаил не захочет приобретать текст на французском, пускай тот одобрен богословским факультетом Сорбонны. Должно быть, архидьякону потребовался подарок, ведь у него наверняка есть полная печатная Библия. – Вот, взгляните. Это прекрасный подарок. Тиснение на переплете золотом, печать в два столбца.

Рафаил полистал книгу.

– Очень красиво.

– Пять ливров, – сказала Сильви. – Цена вполне разумная.

Обычным людям такая сумма показалась бы занебесной, но архидьяконы – отнюдь не обычные люди.

Тут появился третий посетитель, и Сильви сразу узнала в нем Пьера Омана. При виде его улыбчивого лица она ощутила мимолетное удовольствие. Оставалось лишь надеяться, что он проявит должную осмотрительность и не станет трепать языком при посторонних. Будет просто ужасно, если он ляпнет что-нибудь про Эразма в присутствии архидьякона и таинственного незнакомца.

Вернулась Изабель.

– Мой муж сейчас к вам выйдет, – сообщила она незнакомцу. Потом убедилась, что Сильви обслуживает архидьякона, и повернулась к третьему посетителю. – Что вам показать, мсье?

Сильви перехватила материнский взгляд и состроила гримаску, чтобы дать понять, что этот посетитель – тот самый студент, о котором они беседовали ранее. Изабель ответила едва уловимым для стороннего взгляда кивком, показывая, что догадалась. Мать и дочь давным-давно освоили этот безмолвный способ вести разговор, их приучила к тому жизнь рядом с Жилем.

– Мне нужна «Латинская грамматика», – сказал Пьер.

– Уже несу. – Изабель подошла к нужному шкафу, достала книгу и положила ту на прилавок.

Из мастерской вышел Жиль. Поскольку женщины обслуживали двоих посетителей из трех, он здраво предположил, что третий пришел к нему.

– Да? – произнес он коротко. Жиль Пало не имел склонности любезничать, потому-то Изабель и старалась не допускать его в лавку.

Незнакомец помешкал, явно смущенный многолюдьем в лавке.

– Вы вроде хотели меня видеть, нет? – нетерпеливо бросил Жиль.

– Э… да… У вас есть библейские истории на французском, с картинками?

– Разумеется, есть, – ответил Жиль. – Эта книга продается лучше всех прочих. Могли бы спросить мою жену, чем отвлекать меня от работы.