Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл Страница 40

Тони постоянно предлагал новые варианты формулировок, чтобы Гордонов слог стал понятнее, а политика — привлекательнее. Поправки обычно принимались. Если же нет — это вело к осложнению ситуации в стране. Так случилось в ноябре 2001 года, когда Гордон проигнорировал предложения Тони. В результате предбюджетный отчет общественность приняла за готовый бюджет, основанный на повышении налогов. Гордон винил госсекретаря Министерства здравоохранения Алана Милбурна и Чарльза Кларка — якобы у СМИ сложилось соответствующее впечатление с подачи этих двоих. О роли собственных синтаксических конструкций Гордон, конечно, не думал. К счастью, Тони обычно удавалось настоять на своем, по крайней мере когда речь шла о серьезных проблемах. В 2002 году в качестве средства давления на Гордона он прибег к угрозе перенести обсуждение бюджета в Кабинет министров, и Гордон сдался, поскольку понимал: там он поддержки не найдет. Чтение бюджетного плана проходило обычно так: Гордон являлся на спецзаседание утром бюджетного дня и еле слышно, на одной ноте, однако в темпе пулеметной очереди, зачитывал проект бюджета. Никто никаких комментариев не делал. Я только диву давался — как люди понимают Гордоново «бу-бу-бу»; вероятно, им, как и мне, позволялось прочесть черновик. Затем раздавался ритуальный стук по столу; впрочем, члены Кабинета стучали без энтузиазма.

В налоговых вопросах Тони и Гордон обычно приходили к консенсусу. Будучи в оппозиции, я по неосмотрительности сболтнул лишнего корреспонденту «Файнэншнл таймс» Роберту Пестону; в результате появилась история о том, что правительство новых лейбористов не намерено вводить налог «50 пенсов» [98]. Представился удобный случай явить нашу политику во всей красе, даром что Гордон был к этому не вполне готов, а Тони держался мнения, что налог надо ввести. У Тони и Гордона не возникало серьезных идеологических разногласий по экономической стратегии; дело осложнялось лишь нежеланием Гордона допустить к этому процессу Тони в частности и Номер 10 в целом. Лично меня очень беспокоила транжирская сущность некоторых принятых нами бюджетных планов. В дневнике я писал, что без реформ по экономии в госсекторе мы лишаемся подушки безопасности, необходимой на случай экономического спада.

В последние годы правления Тони противостояние между ним и Гордоном ярче всего проявилось, пожалуй, в Гордоновом нежелании согласиться провести базисный обзор сбережений. Тони хотел использовать базисный обзор, чтобы исключить некоторые траты, неизбежные в ходе усиленного многолетнего инвестирования в общественные нужды. Гордон же этого не допустил, пока Тони оставался премьером. Мы пытались его убеждать; в ответ он заявил через «Файнэншнл таймс», что в период премьерства Тони этому не бывать; инструктируя министров Кабинета, Гордон дал понять, что в 2006 году никакого базисного обзора ждать не приходится, а завершен он будет, лишь когда Тони уйдет с премьерского поста. Тони продолжал спрашивать о проекте обзора и даже писал официальные письма в Казначейство с пометкой «вниманию личного секретаря». В конце концов Гордон явился к Тони в кабинет и швырнул на стол требуемый документ со словами: «Ты просил чертовы бумажки — на, получи». Тони предлагал объединиться хотя бы для этого проекта; Гордон отказался наотрез. В результате базисный обзор сбережений не состоялся, а мы упустили возможность подготовить страну к экономическому краху 2008 года.

Нежелание Гордона делиться информацией распространялось не только на Номер 10. Оно вызывало бесконечные свары с коллегами по Кабинету министров. В 2000 году госсекретарь Минздрава Алан Милбурн посетовал, что с ним не посоветовались при окончательном распределении средств. Правда, Алан успокоился, когда Гордон сообщил ему, сколько конкретно денег намерен запихать Минздраву в глотку. Зато Дэвид Бланкетт, госсекретарь Министерства образования, узнав, сколько получит Минздрав, отказался подписать бюджет своего Министерства. Два года спустя Гордон скрыл и от Алана, и от Дэвида суммы, предназначенные их министерствам, они же в ответ отказались участвовать в его публичном выступлении после оглашения бюджетного плана. Пошли слухи о намеченном на 2004 год уходе Гордона в Министерство иностранных дел; на фоне этих слухов Гордон сетовал в Кабинете: дескать, министерские свары его просто вымотали. Дэвид Бланкетт, тогдашний министр внутренних дел, не скрывавший желания занять место Гордона, веселым голосом уточнил: «Вам, верно, надоело быть канцлером?»

Самые ожесточенные споры возникали обычно вокруг расходов на оборону. Минобороны настраивало прессу против Гордона; тот возмущался, ибо искренне считал, что деньги нужно тратить сначала на внутренние дела и на помощь иностранным государствам, а уж потом, что останется, — на оборону. Мы же держали сторону Минобороны, отчасти потому, что из его сотрудников переговорщики просто аховые. Они, похоже, не располагали даже данными, с которых можно было бы начать переговоры; что до Гордона, он нередко завершал дебаты перепалкой с одним адмиралом, советником по финансам при начальнике штаба. Гордон так увлекался «обменом любезностями» с этим человеком, что забывал и о министрах, и о госслужащих Минобороны. В 2000 году Клэр Шорт, сочтя бюджет своего Министерства международного развития слишком скромным, пригрозила отставкой. Когда же Гордон задобрил Клэр дополнительной суммой, глава генштаба Чарльз Гатри с помощью того же самого приема с отставкой выбил денег и для своего Министерства. Между прочим, речь шла о дополнительных 130 миллионах фунтах стерлингов. Практика прижилась, и вот в 2004 году преемник Гатри, Майк Уокер, потребовал личной встречи с Тони. Уокер ставил себе ту же цель и использовал то же проверенное средство. В 2007 году Гордон предложил «для популярности» увеличить зарплаты военным, даром что они находились в Афганистане и Ираке. Тони удалось отговорить Гордона от этой затеи, зато Гордон отныне мог позиционировать себя в таблоидах как защитник солдатских интересов.

Гордон очень носился с собственным заявлением, что фактически руководит всей внутренней политикой Британии, словно этакий особый, «внутренний» премьер; в действительности очень многие аспекты внутренней политики его не интересовали совершенно или же интересовали постольку, поскольку позволяли застопорить реформы Тони Блэра. Все десять лет, что Тони занимал премьерское кресло, Гордон твердил о наличии предметов, обсуждать которые правительству не пристало. К этим предметам он относил преступность и иммигрантов. Стоило Тони запланировать речь о преступности или иммигрантах, как Гордон, Эд Болле и Эд Милибанд принимались его отговаривать. Приводили железный аргумент: дескать, пускай консерваторы это обсуждают, не будем вторгаться на их территорию. Напротив, убеждал Тони: в условиях спада безработицы такие темы, как преступность и предоставление убежища иммигрантам, вышли на первый план, нельзя их игнорировать. Гордон не соглашался. Казалось, он всерьез полагает, будто замалчиванием проблемы можно от нее избавиться.

В июне 2006 года на Даунинг-стрит, 11 Гордон организовал сессию с Альбертом Гором и просмотр фильма о климатических изменениях [99]— и очень расстроился, обнаружив, что мероприятие совпадает по времени с заседанием в Кабинете министров Комитета по защите окружающей среды, а значит, ни один министр не придет. Тогда мы перенесли заседание, министры явились на киносеанс, откуда проследовали прямо в Кабинет. Под впечатлением от фильма они дружно решили поднять планку урезания углеродных выбросов с предполагаемых четырех миллионов тонн до десяти с половиной миллионов тонн. Гордон взвесил последствия для экономики, напрягся и тотчас попытался изменить решение министров. Дэвид Милибанд, тогдашний глава Министерства окружающей среды, опомнился, подумал о Номере 10 и стал убеждать нас сопротивляться Гордону. Мы вняли. Однако Дэвид сам дал слабину и пошел на компромиссные восемь миллионов тонн. Забавно, что Гордон с тех пор использовал эти восемь миллионов тонн с целью показать: он, Гордон, — «зеленее» всех остальных членов Кабинета.