Встречи на перекрестках - Евгений Примаков Страница 36

В то время, когда я пришел в «Ясенево», уже обозначилось резкое снижение активности в той части работы, которая называется в разведке «человеческим фактором». После августа 1991 года многие находились в ожидании. Сказывалась не только некоторая растерянность в связи с реорганизациями и перестановками, – ряд руководителей спецслужб, в том числе ПГУ, а на первых порах и СВР, избегали таких острых мероприятий, как разработка сотрудников спецслужб противоположной стороны, чтобы не осложнить отношения с западными государствами. Все еще ждали, что и они пойдут хотя бы на изменение форм своей работы.

В этом отношении очень характерным было дело кадрового сотрудника ЦРУ Леонарда Хермана Белгарда, о котором мне подробно доложили. Судя по «файлу», мы знали всю его подноготную. Белгард, 1946 года рождения, в совершенстве владеющий русским языком, говорящий свободно на французском и испанском и в меньшей степени – на немецком и шведском, поступил на работу в Центральное разведывательное управление США в 1978 году. До этого он был юрисконсультом ряда филиалов западногерманских фирм в Соединенных Штатах. Еще во время его первой командировки в Мексику, где он работал под прикрытием третьего секретаря посольства США, Белгард, активно устанавливающий контакты с сотрудниками посольства СССР, попал в поле зрения нашей внешней разведки.

С июля 1981 по август 1983 года Белгард находился на работе в генконсульстве США в Ленинграде, с июля 1982-го был назначен руководителем опергруппы ЦРУ. Весь этот «ленинградский период» Белгарда был полностью прозрачным для КГБ – в результате потерпел провал один из его ценных агентов. В Лэнгли, судя по всему, были далеки от определения истинной причины провала, и Белгард был в октябре 1983 года направлен в очередную командировку в Женеву под прикрытием сотрудника постоянного представительства США при Европейском отделении ООН. Располагая о нем значительным объемом информации, ПГУ активно отслеживало его и в Женеве. В частности, под непосредственным контролем нашей внешней разведки Белгард вел разработки двух советских граждан, а также девяти представителей ГДР, Чехословакии, Польши, Болгарии и Венгрии. Через этих лиц было доведено до Белгарда немало дезинформационных сведений.

С октября 1988 по июль 1991 года он уже находился в командировке в Швеции, получив повышение и работая заместителем резидента ЦРУ под прикрытием первого секретаря американского посольства. Мы знали, что, помимо своего главного интереса – установления отношений с сотрудниками советских учреждений в Швеции, – Белгард поддерживает связи с агентурой американских спецслужб из числа советских граждан, прибывающих на встречи в Швецию, другие Скандинавские страны. При этом американец выступал под вымышленными фамилиями, менял свою внешность.

Хотя Белгард, судя по нашим данным, считался в ЦРУ опытным и удачливым специалистом, в результате одного из просчетов в работе с советским гражданином он был спешно переведен в Париж в сентябре 1991 года. В Лэнгли, наверное, посчитали, что «сбой» в Стокгольме – это единичная неудача Белгарда.

На основе многолетней игры была детально отработана операция с целью привлечения этого представителя ЦРУ к осознанному сотрудничеству с внешней разведкой России. Расчет делался на то, чтобы раскрыть американцу истинное положение вещей, когда в течение многих лет он практически работал под контролем ПГУ, а затем СВР, и одновременно предложить ему организовать «очередной успех», чтобы еще больше укрепить свою профессиональную репутацию. Операция, по мнению тех, кто ее готовил, имела большие шансы на успех. Однако было принято решение от мероприятия воздержаться. Правильно ли мы поступили? Не могу однозначно ответить сегодня на этот вопрос.