Качели - Сергей Кургинян Страница 36

Но это не бесплатное удовольствие. Оно в любом случае не бесплатное, поскольку нахождение на территории патологии, так сказать, «карается по закону». Люди не совершили того преступления, которое им вменяется по факту размещения на территории патологии. Может быть, они совершили что-то другое, но не это. Но вы им вменяете это. Вы лжете. И порождаете своей ложью конкретную несправедливость по отношению к конкретным людям. Но это еще не все.

Вы выводите из сферы ответственности тех, кто отдал этим людям соответствующие приказы. Если люди размещены на территории патологии, а не на территории другой реальности, то приказов как бы и не было. И одни вместо исполнителей небезупречного воинского приказа становятся отвязанными бандитами. А другие (отдавшие приказ) просто выводятся из рассмотрения, а значит, ни за что не отвечают. Прятать так концы в воду — это моральный подход?

Мне скажут, что и в рамках другой реальности есть своя мораль. Выходящий за ее рамки именуется «военный преступник». Соглашусь, но спрошу: так кто преступник-то? В Нюрнберге судили «шишек», а не солдат. Да, и солдат может быть военным преступником. Но вместе с «шишками», а не вместо них. Кроме того, между однозначным военным преступлением и записной военной доблестью — слишком широкая зона. В нее попадает почти вся война. Недаром говорят: «На войне — как на войне».

Где современная война — там и ее псы. Почему обязательно их надо или обвинять, или оправдывать? Почему попытка понять явление означает его оправдание?

«Она, жизня, Наташка, виноватит», — говорил Григорий Мелехов Наталье. И добавлял: «Неправильный у жизни ход, и, может, и я в том виноватый».

Я не великий душою шолоховский герой — малограмотный казак с Тихого Дона. Я интеллектуал. И я твердо знаю, что мой моральный долг — понять. Что с этого начинается все. И осуждение, и преодоление. И что без этого ничего не бывает.

Все эти «псы войны», вся эта «псократия» и «псореальность» должны быть, прежде всего, адекватно описаны. Далее должно быть сказано, что если есть виноватые, то это уж никак не стрелочники. Есть ли виноватые — это отдельный вопрос. Может оказаться, что «другая реальность виноватит». Но если мы посмотрим этой другой реальности в глаза (а это нельзя сделать, не разобравшись в ее специфике и самом факте ее наличия), то окажемся на рандеву с Историей и Игрой. И должны будем менять «неправильный ход жизни», должны будем признать, что и мы «в том виноватые», что он такой.

Это все не моральный подход?

Понять другую реальность. Ее структуру, генезис.

Увидеть, куда она тянет мир.

Воздействовать на нее, нащупав какие-то ее слабые места.

Выдвинуть альтернативные мироустроительные проекты, в которых ей не будет места.

Найти для нее новое место, если не удается просто ее избыть.

Все это морально в моем понимании. Лгать же, что ее нет, и лживо обвинять стрелочников, делая их демиургами, — это бессовестное псевдоморализаторство.

Повторяю — если вы не можете сказать «ну, и что?», не занимайтесь элитами. Займитесь чем-то другим. Если же вы все-таки занялись элитами, вы ответственны за то, чтобы понять эту другую реальность. И вы не имеете права выдавать ее жертв за ее творцов.

А потому давайте заглянем в эту самую другую реальность, как ее ни называй (Зазеркалье или Зесля из моей книги «Слабость силы»). Такое заглядывание в жанре публичной аналитики я называю «снами». Давайте вместе увидим сны. И, видя их, научимся понимать. А не огульно осуждать, извращая суть дела и лишая себя любой возможности на что-то воздействовать.