Загадка смерти Сталина - Абдурахман Авторханов

На вершине пирамиды советской партократии не было достаточноместа для двух преступных гениев — для Сталина и Берия. Рано или поздно одиндолжен был уступить место другому или оба погибнуть во взаимной борьбе. То идругое случилось почти одновременно. Настоящее произведение и посвященореконструкции исторического процесса последних пяти лет сталинского правления(1948–1953), приведшего к этому.

При тиранических режимах, политика есть искусствочередующихся интриг.

Придворные интригуют, чтобы оказаться поближе к тирану, атиран — чтобы натравливать их друг на друга: ведь придворные, постоянносоперничающие между собой, не способны организовать заговор против своеговладыки. В подобного рода интригах Сталин и его клика не имели себе равных.

Сталин окружил себя людьми, преданность которыхобусловливалась не общественными идеалами, а лишь соображениями карьеры. Каждыйиз них боролся за Сталина, ибо Сталин — это власть, но чтобы они необъединялись против него в борьбе за власть, Сталин разжигал среди них взаимнуюненависть. Эта тактика имела и еще одно преимущество: когда Сталину было нужно«пустить в расход» кого-нибудь из своей клики, он делал это по доносам одних,при энтузиазме других и при молчаливом согласии остальных.

У правящей элиты было атрофировано самое элементарноечувство коллегиальной солидарности для спасения своих отдельных представителейхотя бы ради своего собственного спасения. Этим воспользовался Сталин до войны,на пути к единоличной тирании. Этим Сталин продолжал пользоваться и послевойны, пока самый способный из его учеников — Берия — не превзошел своегоучителя.

Если каждый из членов последнего сталинского Политбюро умерили умрет своей смертью, то это благодаря тому, кого они убили: Берия. Если несостоялась вторая, куда более грозная, чем в ежовщину, «великая чистка», еслисотни тысяч людей были спасены от чекистских пуль, а миллионы — от концлагерей,то этим, вероятнее всего, страна обязана тоже Берия. Это не было его целью, ноэто было его невольной заслугой.

Когда Сталин решил ликвидировать свою «старую гвардию»(молотовцев), апеллируя к «молодой гвардии» (маленковцам). Берия первыйразгадал его стратегический план — уничтожить всех членов Политбюро по шаблону20-х и 30-х годов: «старую гвардию» — при помощи «молодой гвардии», «молодуюгвардию» — при помощи «выдвиженцев». Но Сталин просчитался: его окружали теперьне идейные простофили 20-х, не политические евнухи 30-х годов, о его жедуховные двойники, выпестованные им самим, по его собственному криминальномуобразу мышления и действия. Но на высоте криминального искусства самого Сталинастоял среди них только один Берия.

К счастью народов СССР, Бог лишил Сталина разума в тот самыймомент, когда он направил его гнев в сторону Берия.

С уму непостижимой оплошностью Сталин выдал себя,сформулировав обвинение кремлевских «врачей-заговорщиков»: ведь обвинение всейсети верховных органов госбезопасности в попустительстве «заговорщикам» былопрямо направлено против Берия. Берия слишком хорошо знал и Сталина, и судьбусвоих предшественников, чтобы строить иллюзии. Сталину теперь нужна была егоголова. У Берия не было никаких других средств спасти ее, кроме того как лишитьсамого Сталина его собственной головы.

Вот так и был организован беспримерный по трудности, но иблестящий по технике исполнения заговор Берия против Сталина. Организаторзаговора доказал, что он превзошел Сталина в том, в чем последний считалсякорифеем: в искусстве организации политических убийств!

Естественно, в результате власть Сталина оказалась у Берия.Члены Политбюро, судьбой которых Берия теперь мог распоряжаться, решили отнятьу него власть.

Возглавленный Хрущевым, был создан второй, беспримерный потрусости заговор — против Берия, заговор, который, по существу, был убийствомиз-за угла. Впрочем, таким же был и организованный впоследствии заговор противсамого Хрущева — с той лишь разницей, что его оставили в живых.

Не абстрактные спекуляции, не искусственные конструкции, алогика целой цепи косвенных доказательств, называемых в юриспруденции уликами,привела меня к окончательному выводу: Сталин умер в результате заговора.Заговор этот не был импровизацией. Он был лишь последним актом тойпродолжительной послевоенной трагедии, в которой актеры как бы поменялисьролями: предназначенные к гибели герои умертвили «бессмертного», чтобы самимостаться в живых. С такой же уверенностью я не могу этого утверждать о второмаспекте моей темы: как был умерщвлен Сталин. Коллапс как последствие шока отзаседания Политбюро с последующим вредительским лечением или яд замедленногодействия, полученный от Берия? Впрочем, собранные мною улики для того илидругого случая я предоставляю на суд самого читателя.

Я не буду останавливаться на характеристике использованныхмною советских и западных источников, но немного надо сказать о моих частныхисточниках информации из СССР. В этом отношении оказался в несколько болеевыгодном положении, чем другие историки на Западе. Объясняется это тем, что КГБшироко разрекламировал мою книгу «Технология власти» (1959): на многихполитических процессах в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах онафигурировала — в издании самиздата — как вещественное доказательство противподсудимых (за нее мастера фальсификации из ЦК сочинили мне биографию, вкоторой нет ни одного слова правды, кроме моего имени). Уже в той книгенаписал, что загадочная смерть Сталина последовала, вероятно, в результатезаговора четверки (Берия, Маленкова, Хрущева, Булганина) и что подозрительносамо это подчеркивание в официальном сообщении о месте нахождения заболевшегоСталина «в Москве в своей квартире» (А. Авторханов. Технология власти.1959, стр. 282, 285). Все мои дальнейшие поиски за истекшие годы и былипосвящены этой «загадке смерти Сталина». Но так как «Технологию власти»переиздал не только самиздат, но и ЦК КПСС — в издательстве «Мысль», с грифом«запрещенная литература», — то у нее оказался относительно широкий кругчитателей. Отсюда и приток ко мне по разным каналам дополнительных сведений отом, как происходили некоторые из описываемых мною послевоенных событий. Ксожалению, в момент создания книги я был лишен возможности использовать ихполностью. Для этого тогда еще не наступило время. Исключение было сделанотолько в тех случаях, когда аутентичность материала кажется бесспорной илиподдается объективной проверке.