Комнаты страха - Антон Орлов Страница 9

Вообще-то, сексуальный опыт у нее был довольно обширный, но сомнительной ценности, и все это не имело ничего общего с удовольствием. Ее без конца осаждали те, кому в этих делах не везло: одни нудно и обстоятельно рассказывали о своих неприятностях, другие плели фантастические небылицы, третьи таскались за ней молча и смотрели такими жалкими глазами, что душа переворачивалась, а сводилось все к тому, что Бланка обязательно должна переспать с очередным претендентом, иначе он впадет в депрессию, выбросится из окна, завалит экзамены, разуверится в женской доброте, и т. д., и т. п. Иногда она улавливала фальшь и понимала, что над ней, скорее всего, смеются, но отказать все равно не могла – а вдруг ей померещилось и на самом деле это очень серьезно?

Бывало, что у нее заводилось по два-три любовника одновременно. При такой жизни Бланка вполне могла бы стать шлюхой самого последнего разбора, но ей не позволили. Всякий раз вмешивалась некая незримая сила, и страждущие кавалеры куда-то исчезали – или не то чтобы совсем исчезали, но переставали ее донимать. За этим обычно следовал перевод в другую школу (она сменила таким образом больше десятка школ), иногда – переезд в другой город. Однако на новом месте вскоре повторялась та же история, и тогда опять приходила в движение закулисная сила.

Бланка, впрочем, знала, что это за сила. Галактическая Ассамблея расплачивалась с ней за причиненный ущерб и старалась по мере возможностей скомпенсировать последствия того инцидента.

Одна существенная подробность: террористическая организация, экспериментировавшая с психотронным воздействием, когда-то была особым подразделением при Ассамблее, вроде Космопола, а потом появился офицер-экстремист, прирожденный вожак и харизматичный идеолог, который увел из-под крыла у звездных чиновников все подразделение в полном составе, словно Гаммельнский Крысолов.

Похоронить этот факт не удалось, и скандал вышел – хуже не придумаешь. Поскольку за то, что случилось с Бланкой и остальными, косвенным образом несла ответственность Ассамблея, с ними теперь и рассчитывались на должном уровне. Денежные компенсации, бесплатная медицинская и психотерапевтическая помощь плюс контроль за тем, чтобы пострадавшие не попадали в неприятности из-за оставшихся после психотронного удара осложнений и отклонений.

При желании на вмешательство в личную жизнь можно было наложить запрет – достаточно подписать несколько документов, и незримая сила уберется ко всем чертям, Бланку об этом проинформировали. Но она до последнего времени ничего не имела против такой опеки. Не хотелось ей оставаться наедине с теми, кто вьется вокруг, словно мушиный рой над лужицей меда, с бесцеремонной назойливостью требует сочувствия и выпрашивает то немного денег, то немного секса.

Генри не был похож на привычную для Бланки публику: он не давил на жалость, а предлагал флирт, не смотрел на нее глазами вдохновенного попрошайки, а пытался соблазнить, втянуть в игру. Бланка растерялась и замкнулась, а уже потом, на Парке, подумала, что напрасно не уступила – было бы у нее хоть приятное воспоминание из этой области… Может, даже узнала бы наконец, что такое оргазм. То есть она, конечно, знала об этом из популярных брошюр, но ее собственный опыт гуманитарно-интимной деятельности ничего подобного в себя не включал.

– Кто это к нам подкрадывается?! – звонкий возглас девушки с флягой застал ее врасплох, она смутилась и замерла на месте.

– Бланка, привет, – повернувшись, поздоровался Генри.

Ее угостили коньяком, после этого тревожный и странноватый пейзаж Мегареала стал уютным, словно картинка, изображающая осень, в детской книжке о временах года.

«Только бы не развезло…» – мелькнула испуганная мысль.

Вначале Бланка не собиралась рассказывать о проблеме, которая привела ее на Парк, но понемногу выложила всю историю. Черноволосую Дигну одолевало жгучее любопытство, подогретое коньяком, и она приставала с расспросами так настойчиво и дружелюбно, что Бланка не устояла. Это оказалось к лучшему: как выяснилось, Дигна знала все лазейки Мегареала.

– Иди в Снегурочки, запросто попадешь туда. Тебе надо будет договориться со своим супервайзером, чтобы послали в «Половинку» – скажешь, ты их поклонница, давно мечтала посмотреть на них вблизи и все такое, а дальше дело в шляпе. Тебе повезло, что прилетела сюда перед Новым годом. Новогодней Службе вечно не хватает кадров, потому что все хотят праздновать, а не заниматься этой морокой. Там еще премиальные неплохие, но у нас на Парке народ зажравшийся. Одно время придумали всяких мелких правонарушителей в Новогоднюю Службу отправлять, как бы на принудительные общественные работы, но это оказалось не решение. За ними же присматривать надо, а то или Дед Мороз хапнет бутылку со стола и мигом напьется вдрызг, или Санта-Клаус начнет при детишках матом выражаться, или Снегурочка стырит под шумок какой-нибудь шарфик. Так что тебя возьмут, не волнуйся.

– Главное – убедить Монику.

У Бланки кружилась голова, хотя хлебнула она немного. Белые колоссы Мегареала неспешно куда-то плыли по равнине ржавого цвета. Пахло коньяком и болотом.

– А стоит ли? – улыбнулся Генри.

Его темно-зеленые глаза, довольно узкие, но выразительные благодаря впалым щекам и высоким скулам, скептически мерцали в прищуре.

– Что – стоит? – взглянула на него Дигна.

– Изымать Монику из Мегареала. Судя по тому, что Бланка о ней рассказала, ей здесь самое место. Если ее отсюда забрать, она, возможно, потеряет интерес к жизни. Знаете, есть такие игрушки: опустишь их в воду – и они переливаются, как радуга, а достанешь – бесцветная фигурка из мягкого пластика. Многие из тех, кто живет в Мегареале, похожи на эти фигурки.

– У меня такие были, я с ними купалась, когда была маленькая, – Дигна засмеялась, потом тоже прищурилась. – Погоди, ты же сознался, что не смотришь никакие реалити-шоу, а сам делаешь категоричные выводы!

– Для этого достаточно того, что я увидел сегодня. Кстати, я не о присутствующих, к тебе это не относится.

– Спасибочки, только все равно слишком обобщаешь…

Не слушая продолжающуюся перепалку, Бланка подошла ближе к болотцу, где торчали из почерневшей травяной гнили бархатные камыши на длинных стеблях.

Ее понемногу начинала заедать совесть из-за того, что она рассказала о Монике и таким образом дала Генри пищу для критических замечаний.

Посторонний звук, негромкий, но долгий – словно камешком скребут по стеклу, – застал Мориса врасплох, когда он лежал в темноте и смотрел на мягко подсвеченный объемный портрет Вероники Ло, висевший напротив кровати.

Портрет был большой, в полстены, днем Морис прятал его под невинным рекламным плакатом, где топ-модель в образе феи, с парой прозрачных крылышек за спиной, в длинном белом платье, кружилась в вихре цветов и причудливых флакончиков с туалетной водой. А на потайном плакате она же, полностью обнаженная, стояла на берегу серебристого моря, под сумеречным небом нежного сиреневого оттенка, изящные босые ступни с перламутровыми ноготками попирали россыпь ракушек, а длинные волосы струились за спиной, и сквозь них просвечивали низкие звезды, мерцающие над горизонтом.