Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев Страница 8

— Конечно нет, что вы! Обещаю, что ваше имя не будет упомянуто. Я и фамилии вашей не знаю ("И прекрасно!" — ввернуло создание). Покажите мне только, где у вас тут была лаборатория?

— Какая именно?

— Ну… где клетки стояли… такие, знаете… для птиц… или зверьков.

— А! Знаю. Я там недалеко сидела. Забавные у них зверечки были. Свинки морские, обезьянки.

— Обезьянки? (У Комова мелькнула почти безумная мысль) Большие?

— Вот такие.

Она показала — какие.

Алексей прикинул. В найденную клетку влезет, но с трудом. А свинки спички зажигать не умеют.

— Не проводите меня туда?

— Да там уже всё переделали!

— Вот и посмотрим.

— Я вообще-то жду… сейчас должны компьютеры привезти…

— А мы быстренько!

Светлый взгляд и улыбка Комова ее обезоружили.

— Ну ладно. Идемте.

Взвизги и уханье инструментов постепенно сменились более приятным аккомпанементом цокающих каблучков. Алексей не отказал себе в удовольствии поглазеть на ее ноги, щедро открытые взорам всех желающих. Черт, сколько же в некоторых бабах соблазна! Даже тоскливо делается.

Они прошли в какие-то двери и оказались в гулком пространстве между голыми стенами и аккуратными герметичными окнами.

— Вот здесь… Я же говорила: всё уже переделали. Скоро сюда въедут. Кажется, рекламное агентство.

Комов уныло огляделся. В этом стерильном благолепии нечего было делать. Античные руины, скрывающие тайны истории, были безвозвратно погребены под асфальтом хайвэя.

Но он почему-то медлил.

— Что будете делать? — поинтересовалась девушка.

— М-да… — промычал он вместо ответа, нервно щупая в кармане жестяной номерок, снятый с клетки. — И что… всё здесь уже… вот так?

— Да, — вздохнула она. — Здесь уже всё… вот так. Вы что ищете?

Что ей ответить? Ищу тень прошлого, оставшуюся под финской краской и придавленную плиткой "Черный Лесбос". Ищу голоса, застрявшие в трещинах под штукатуркой…

Чьи-то шаги и бойкое насвистывание избавили его от ответа. Потом в меру отвратительный голос попытался запеть: "Миллион, миллион алых роз…" Но песня оборвалась, как только Алексей Комов и его спутница оказались в зоне видимости певца. По шляпе с маленькими полями, неподстриженным усам и дешевой авторучке, нелепо торчащей из кармана пиджака, Комов безошибочно узнал мелкого строительного начальника. Опережая дурацкие вопросы, он взглядом прочертил потолок и немного развязно, в стиле эпохи, сказал:

— Всё классно. Не придерешься. Верно, Елизавета?

При этих словах вошедший тоже с удовольствием глянул по сторонам, и глаза его сощурились от воспоминаний.

— А вы видели, что здесь было?

— Нет, — отозвался Комов, показав всем видом, что заинтригован.

Строитель погладил подошвой башмака гладкую сверкающую поверхность пола.

— Во! Красота! А было что? Не поверите: под линолеумом чуть ли не навоз был. Авгиев институт (засмеялся своей интеллектуальной шутке). Здесь ведь научное заведение обреталось.

— Ну? — изумился Комов. — А были какие-нибудь вещи, бумаги?

— Какие бумаги? — насупился тот; его рот подозрительно застыл под усами. — При чем здесь бумаги?

— Знаете, там могли быть автографы известных ученых. Письма… дневники… А это денег стоит.

Рот у строителя смягчился.

— Полно бумаг было.

— Где же они?

— Какой-то их тут всё выносил. Вроде дворника.

— Дворника?

— Ну да… Там во дворе у него каморка… (почти сочувственно) Может и осталось чего…

— Не исключено, — согласился Комов.

— Желаю удачи, — попрощался с ними строитель и довольно быстро исчез.

— Что же, пойду искать дворника, — сообщил Алексей Лизе.

Он увидел глаза, полные откровенных подозрений.

— А вы из какого издания?

— Из солидного.

— А всё-таки?

— Знаете, что? Если вы хотите продолжить разговор…

— Нет, — обрезала она.

— Ну вот! А я хотел вам всё о себе рассказать. Но только не здесь. А знаете, где?

— Где? — не выдержала она.

— Не знаю, — признался Комов. — Но ведь можно найти какое-нибудь симпатичное место, правда?

Голос у него был такой искренний и даже почти умоляющий. И вообще он выглядел в этот день очень прилично, не на свою зарплату.

— Ну… я не знаю… — протянула она, смягчаясь.

— Чтобы вас не пугать, предлагаю на выбор: мой телефон вам или ваш — мне?

— Ну… запишите мой.

Вот так суровый следователь, с ходу западающий на длинноногих свидетельниц!

"Но ведь она работала в том самом институте! — придумал он тут же для себя служебное оправдание, записывая телефон, — А теперь работает в этой самой блатной конторе. Что может быть ценнее такого информатора?"

На обратном пути Комов нашел во дворе логово дворника, которое нетрудно было определить по припаркованной возле него традиционной детской коляске с привязанным сверху проволокой жестяным корытом. Дверь логова была приоткрыта, хозяин внутри звенел стеклом. Как выяснилось, он сортировал по калибру честно добытые пустые бутылки и к появлению Комова отнесся неприязненно.

— Посторонним сюда нельзя!

— Извините ради бога, я по одному небольшому делу. Когда институт освобождали, говорят, вы занимались вывозом мусора?

— Ничего я не знаю, — неприветливо ответил дворник.

— Ну конечно! — поощрил это незнание Алексей. — Вы и знать ничего не должны… Скажите, а совершенно случайно что-нибудь от того мусора не осталось?

— Вы кто — шпион? — враждебно спросил мрачный тип, отрываясь от подсчета бутылок.

— Так осталось или нет? — повторил Комов, переместившись так, чтобы немного подсветить эту неприятную физиономию втекающим снаружи разбавленным солнцем.

— Был разный мусор… Всё выкинул.

— А ничего не оставили себе… на память? Исключительно на память?

— Ничего.

По глазам Комов увидел: оставил. Рука полезла за удостоверением, но по дороге Алексей передумал и вытащил красивую синюю бумажку.

— Мне бы только взглянуть.

Дворник посмотрел на полусотенную с желанием и опаской.

— Бумаг много было разных…

— Но что-нибудь-то осталось?

Дворник повернул голову вбок и задумчиво посмотрел на завешенную разнообразной полиграфической продукцией стену.