Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев Страница 7

Не зря в один из карманов его пасхального пиджака, надетый по случаю визита в богатый офис, была засунута книжка — на сей раз "Рождение трагедии из духа музыки" Фридриха Ницше. Очень удобное для таких случаев издание соответствующего размера.

Он встал возле окна, открыл и со спокойной совестью стал читать:

"Все существующее и справедливо и несправедливо — и в обоих видах оправдано. Таков твой мир!.."

Наконец из двери вышел некто, в нее не входивший. Комов убрал книгу, догнал его спину, обтянутую добротным пиджаком, и рискнул предположить:

— Леонид Антонович?

Тот обернулся, прищурив из осторожности глаз.

— Да, я.

— Я Алексей Комов.

— Извините, что-то не припоминаю.

— И не припомните. Я следователь (откровенно говоря, не умел он озвучить это слово в нужной тональности). Если хотите, могу показать удостоверение.

— Очень приятно, — голос бывшего директора института напрягся (а у кого бы не напрягся?).

— Да, собственно, приятного мало. Хотя дело вас конкретно не касается.

— Это как раз и приятно, — усмехнулся Прыгунов.

— Согласен.

— А нельзя ли конкретней?

— Вы правы, время нынче дорого. Дело такое: в одной сгоревшей квартире нашли предмет с бирочкой. На бирочке — инвентарный номер, как выяснилось — вроде бы вашего института… бывшего института, — поправился Комов, оглядываясь на технократичный уют вокруг. — Приобщено к делу о пожаре как вещественное доказательство… А вы, значит, теперь здесь… осуществляете свои функции?

— Да, пригласили, — коротко сказал Прыгунов.

Он взял бирочку с брезгливым равнодушием.

— Действительно похоже на нашу… С какого, говорите, предмета бирочка?

— С клетки. Вроде птичьей.

— А… Значит, из какой-нибудь лаборатории.

— А лаборатории где?

— Были, — сказал Прыгунов и, как показалось Комову, загрустил. — В том крыле, — махнул он рукой. — Первый этаж.

— А работники?

— Работники… — протянул Прыгунов, снова гримасничая и скаля зубы в непонятной ухмылке. — Работники там разные были. Ученые, лаборанты, рабочие…

— И никого не осталось?

Прыгунов вздохнул, дав понять, что, к сожалению, этим вопросом не задавался.

— Что ж, спасибо за то, что рассказали, — поблагодарил Комов, снова озираясь. — Кто ж теперь этим всем владеет?

— Фирма "Колумб".

— Я читал: был какой-то скандал с этим "Колумбом", — заметил Комов к слову.

— А кто сейчас без скандала? — резонно отозвался Прыгунов.

— Верно, — вынужден был согласиться Алексей. — И кто его возглавляет, это общество?

— Не знаю.

— Ну а в этом здании главный кто?

— Сидит тут один. Директор… Исполнительный.

— Ясно. Зиц-председатель. А настоящие владельцы?

— Настоящие высоко сидят. К ним не подберешься.

— Кто же они такие?

— Не знаю, — быстро сказал Прыгунов.

— А вы здесь кто?

Прыгунов снова оскалился, на сей раз изображая недоверие.

— Что-то вы темните. Начали с какого-то номерка… с пожара неведомого… В кабинет не зашли… А теперь вон на какие темы съехали. В чем-то подозреваете меня? Так и скажите!

— Подозреваю. Но я здесь по другому делу. Поэтому, кстати, и в кабинет не зашел… Разве я неправильно сделал? — преувеличенно удивился Комов.

Прыгунов милицейское ехидство проглотил, хотя и без особого аппетита.

— Ладно, — сказал Комов, оставив эту тему. — Пойду искать лабораторию.

— Там уже евроремонт сделали, — в свою очередь съехидничал Прыгунов.

Всё-таки доволен, что я не стал здесь махать направо-налево удостоверением, понял Комов.

Обманул его Прыгунов. Точнее, слукавил: в том крыле, куда он отправил Алексея, ремонт еще не закончился (не исключено, что это и было как раз то самое место, где фасад завешен зеленым строительным тюлем). Комов так долго скитался по проходам, спотыкаясь о кабели и шарахаясь от сыплющихся неведомо откуда искр, что кто-то из занимающегося вокруг своим делом рабочего народа в конце концов поинтересовался:

— Кого ищешь, командир?

— Тут ведь научный институт раньше был, — то ли спросил, то ли сообщил Комов.

— Да говорят, был, — весело отвечали ему.

— А лаборатории не здесь размещались?

— У тебя что — родственники там работали?

— Знакомые, — соврал Алексей.

— Ну ищи теперь своих знакомых… в Интернете! — пошутил один голос, а прочие поддержали шутку:

— Га!..

Это "га!.." крапивой прошлось по Комовскому самолюбию, и он с орлиным клекотом в горле каркнул:

— Да есть здесь кто-нибудь из этого раздолбанного института?

— Я из этого раздолбанного института, — услышал он. Но сразу не осознал, что вроде как надо радоваться, а наоборот наполнился досадой. Поскольку после своего плебейского крика предпочел бы, чтобы голос был мужским. Но тот был женским. Точнее, принадлежал созданию с чем-то вроде небольшого финикийского корабля из волос на голове, лиловыми губами, лиловыми ногтями, в лиловых колготках… "Бьюсь об заклад: ногти на ногах у нее того же цвета", — подумал Комов. В его дедуктивно настроенной голове этот облик не очень вязался с деятельностью научного учреждения старого образца.

— Очень приятно, — тем не менее галантно сказал он как полагается в таких случаях. — Вы правда работали здесь?

— А вы кто?

— Я Алексей, — сказал Комов, щепетильно взял непонятное создание за руку где-то возле локтя и вывел из-под обстрела чужих глаз и ухмылок. И от лишних ушей. — Разрешите узнать, как вас зовут?

— Разрешаю. Лиза.

— Какое милое имя.

— Вы всё-таки кто?

— Журналист, — гордо сказал Комов. — У меня задание написать об институте.

— О том, как его угробили?

— Если его угробили, напишем и об этом.

— Прямо не знаю, — сказала она.

— Вы не хотите помочь прессе? Кстати, как же вы здесь остались? И, похоже, процветаете? — задал щекотавший его с самого начала вопрос.

— Компьютерщики везде нужны.

— А… ну да, — посмотрел на нее с уважением, и тут же профессиональное чувство встрепенулсь в нем. — Значит, у вас должны быть хорошо развиты память, логика…

— Не знаю, — сказала девушка Лиза и впервые за весь разговор улыбнулась. — Но только меня не надо впутывать в это дело.