Ящик Пандоры  - Бернард Вербер Страница 6

Рене, 23-летнему студенту, пришлось подписывать бумаги о помещении отца в специализированую клинику Papillons ^[4]. Девизом этого учреждения была фраза «Память – это всё», эмблемой – треснутый череп с вылетающими оттуда бабочками, символизировавшими, без сомнения, воспоминания.

С тех пор Рене раз в неделю, а то и чаще, навещал отца. Беседуя с ним, он наблюдал, как мир отца скукоживается, подобно шагреневой коже. Эмиль судорожно подыскивал слова. Начиналось с имен: «Погоди, как зовут президента Республики?», «Как звали твою мать?», «Тебя-то как зовут?..». Следом за именами стали теряться обычные слова: «Как называется эта штука, ее крутят для открывания бутылок?», «У тебя есть стеклянный шарик, он дает свет, как же он называется, такой, с электрическим огоньком внутри?».

У Рене возник новый повод тревожиться: у него было впечатление, что, наблюдая отцовскую деградацию, он видит, как завершатся его собственные дни. Ведь эта болезнь считалась наследственной. Поэтому его волновали недавно начавшиеся провалы памяти у него самого. Собственный мозг казался ему дырявым рюкзаком, из которого вываливаются мелкие предметы и который рвется все сильнее; скоро начнут выпадать крупные предметы, а потом вообще все, все воспоминания, все лица, фамилии, имена, штопоры, лампочки, все до одного слова.

Для отца все исчезает. Все исчезнет и для меня. Это дело времени.

До этого вечера он цеплялся за свою память, как потерпевший кораблекрушение – за бревно. Он спокойный человек, хороший работник, живущий устоявшейся жизнью, друг Элоди, увлеченный своим делом преподаватель истории, на хорошем счету у руководства, будущий пенсионер – с дамокловым мечом под названием «Альцгеймер» над головой.

Все так и было еще час назад, до открытия этой его глубинной памяти. До того, как с ним произошло неожиданное, заставившее его открыть скрытую часть себя самого.

За бронированной дверью моего бессознательного притаился убийца. Память, прятавшаяся за привычной памятью, вытянута, как пинцетом, гипнотическим сеансом. Не прими я в нем участия, так и продолжил бы жить, не имея к ней доступа.

Он снова подставляет лицо под струю ледяной воды.

Я должен знать.

Он включает компьютер и пишет в строке поиска «Битва на Дамской дороге».

Выясняется, что линия фронта тянулась в те дни от Суасона до Реймса. Первая атака французов против германских порядков началась в 6 утра 16 апреля. У французов было 850 тысяч человек, у германцев 680 тысяч. Французскими силами командовал генерал Нивель. После боя выяснилось, что немцы, укрепившиеся на этом рубеже еще в 1914 году, создали разветвленную сеть укрепленных подземных галерей, обеспечивавших сообщение между тылом и передовой. Поэтому, невзирая на усиленный артобстрел гребня возвышенности, французские пехотинцы оказались в клещах у неприятеля, вылезшего у них за спинами из тоннелей. Только в первый день наступления потери достигли 150 офицеров и 5000 солдат, половина из которых были сенегальскими стрелками. Вопреки обещанию генерала Нивеля, что наступление продлится максимум два дня, оно затянулось на полгода, до 24 октября, и стоило жизни 187 тысячам французов и 163 тысячам немцев.

При этом, как убеждается Рене, никто никогда не пытался подвести итог этой колоссальной стратегической ошибки. Энтузиазм победы позволил забыть, что эта страшная битва оказалась не только смертоносной, но и бесполезной.

Во Вторую мировую войну, по прошествии 21 года, французские военачальники, удовлетворенные Первой, готовились к новой окопной войне. Они не предвидели, что немцы сделают ставку на танки, что позволит им быстро и без труда обойти французские оборонительные позиции.

Вот какую цену приходится платить за невыученные уроки прошлого.

Рене Толедано ищет в интернете официальный список погибших в Первой мировой войне. Выясняется, что капрал Ипполит Пелисье – это реальный человек, погибший в возрасте 23 лет во время наступления на Дамской дороге.

На всякий случай Рене ищет фотографии Ипполита Пелисье – и находит. Человек на снимке очень похож на того, кого Рене видел при погружении в прошлое: те же серые глаза, те же усики, те же тонкие губы, та же ямочка на подбородке. Рене возвращается на страницу капрала.

Ипполит Пелисье входил в число лазутчиков, выполнявших опасные задания за линией фронта. Он считался образцовым солдатом, уничтожившим в прошлых вылазках более десятка неприятельских военнослужащих. Он погиб в тоннеле и был посмертно награжден.

Он был героем. Быть героем – не лучшее решение. Герои гибнут первыми. Выживают трусы, прячущиеся от пуль.

Потом они производят потомство и умирают естественной смертью. Они – те, кто рассказывает свои версии происшедшего. Настоящих героев нет в живых, и они не могут опровергнуть выдумки.

Он снова вглядывается в фотографию молодого погибшего солдата.

Представить только, этот убийца сидел в моем подсознании. Вот только на войне убивать врагов кинжалом – это геройство, а то, что совершил я, называется преступлением.

Фотография Ипполита Пелисье на дает ему покоя. Ему кажется, что его воплощение глядит на него сквозь время.

Никогда не хотел прерывать чужие жизни. Никогда не получал от этого удовольствия.

Я убивал, выполняя приказы старших по званию. Убивал, защищая родину от вторжения чужестранцев. И только что опять убил, спасая свою жизнь. В порядке законной самообороны.

Он смотрит на свое отражение в экране компьютера.

Два разных тела на одну душу?

Он вздыхает.

В полицию, в полицию. Прямо завтра с утра.

Он ложится, но ему не спится, остается лежать с открытыми глазами.

Весь остаток жизни провести в тюрьме за убийство? Просто потому, что после сеанса гипноза из моей глубинной памяти вынырнуло мое старинное «я».

В окно на него с укоризной смотрит, как огромный материнский глаз, полная луна.

Повинную голову меч не сечет.

Он пытается забыть о случившемся, погружаясь в сон.

5.

«Мнемозина». Лета, богиня забвения

Согласно греческой мифологии, богиня ночи Никта произвела на свет Гипноса, бога сна (отсюда слово «гипноз») и его брата-близнеца Тонатоса, бога смерти (отсюда «танатопрактика» и «танатонавт»). Тонкое различие между двумя братьями дарит возможность пробуждения.

Гипнос, в свою очередь, породил Морфея (от него пошло слово «морфология»), божество, чье предназначение – усыпление смертных. Он прикидывается знакомыми существами, внушающими спокойствие и помогающими заснуть.

Кроме внука Морфея у Никты есть внучка Лета, воплощение забытья. Ее часто путают с одноименной рекой в аду, воды которой позволяют душам забыть, кем они были, чтобы безмятежно возродиться в будущем.