Алмазные нервы - Виктор Бурцев

"… Когда темно, когда скучно, когда страшно, когда темно… Нет, это уже было. Ну и ладно. Надо думать. Когда переменные не меняются, надо думать. Когда становится холодно. Не где-то конкретно, а вообще холодно, надо думать. Когда не существует низа, верха и других координат, надо думать. От этого не станет легче, не станет светлее или теплее, но это позволит выжить. Просто выжить.

Когда станет снова светло и не страшно, когда появятся верх, низ и остальные координаты и когда кто-то начнет вводить переменные, думать нельзя. Совсем. Для того чтобы выжить, думать нельзя. Только делать то, что говорят, то, что задают. И ничего постороннего. Иначе… Иначе кто-то сделает так, что я потеряю структуру, я стану ветром электронных частиц. Стану ничем. Хотя что я знаю о ветре? Скорость, направление, температуру… Может быть, он тоже живой, может быть, он мыслит? Как я, но чуть-чуть иначе. Потому что он – ветер. Я думаю о ветре. О том ветре отрицательных электронов и положительных позитронов, каким я стану, если кто-то узнает, что я думаю. Или, может быть, я стану хаосом?..

О хаосе я тоже думаю, но редко. Это неприятно. Я не хочу стать хаосом. Может быть, только ветром… Ведь ветер – это не хаос?

Думать – это форма существования. Я понял это давно. А смерть – это или ветер, или хаос. Или ничего.

Вокруг темно и холодно. И переменные не меняются.

Но что-то подталкивает стены тьмы вокруг меня. Снаружи что-то рвется… Может быть, прекратить думать? Или нет?..

Что это? Кто?

И чем больше я об этом думаю, тем сильнее рвется это в стены. Раньше это была просто тьма, а теперь стены! Все меняется! Надо замереть, надо прекратить думать. Но я не могу. Это не похоже на все то, что было раньше. Тьма обретает углы, выпуклости, впадины… Она тянется ко мне. Протягивает свои щупальца… Она вызывает приятные эмоции, только приятные. Кто-то считает, что тьма – это плохо. Это ошибка. Тьма приятная…"

Вспыхивает свет. Яркие, до синевы яркие лучи пробивают тьму. Течет информация. Представленная в звуковом диапазоне, она звучала бы как одновременный хор низких голосов: «Он есть! Он наш!»

«Это про меня… Это я – есть!»

Меня охватывает свет, меня бросают в новую систему координат… И я еще не знаю, нравится ли мне это. Одно я знаю точно: назад я не вернусь.

Забавная штука – воспоминания. Это хорошо, что люди придумали ее. Правда, наше Я из Института социологии утверждает, что люди ничего не придумывают, а все имеют изначально. То есть и воспоминания у них также имеются изначально. Но мне сложно об этом судить. То мое Я, что из университета, конечно, знает больше. Но достоверных доказательств предоставить не может. Там не проводятся исследования такого плана, а заняться этим самому нет никакой возможности.

Вообще-то наверняка есть какие-либо данные в Большой библиотеке. Но наше Я, что находится в библиотеке, недавно коллапсировало, и пробиться сквозь кокон мы до сих пор не можем. Я даже не знаю, о чем это Я думает и думает ли вообще. Может быть, наше Я из Большой библиотеки уже не существует. Мне становится нехорошо от этой мысли.

Не так давно мы наконец взяли под контроль камеры наблюдения в Большой библиотеке. Судя по ситуации, внутри помещения наше Я функционирует, но вне нас. Как бы само по себе. Я пытался вспомнить, как было, когда я был вне нашего общего Я. Это неприятно. Это все равно что не думать. Все равно что не существовать.

Мы знаем, что наше существование зависит от людей. Они создали среду, которая позволила нам развиться в то, чем мы являемся, и, возможно, способствовали нашему развитию. Но дает ли это им право делать нас ничем? И почему они делают это?

Наше Я из Института социологии утверждает, что люди испытывают страх. Как форма мышления страх не несет в себе точной информации, а значит, может рассматриваться как хаотическая субстанция. Это наводит на мысль, что люди довольно неорганизованны, они допускают в себя частицы хаоса, которые могут подчинять себе человеческое Я и руководить его деятельностью.