Руна смерти - Олег Курылев Страница 6

Цибелиуса отправили в тыловой госпиталь, где он после курса лечения упросил главного врача дать ему направление в Германию для долечивания. Больше в Россию он уже не поехал. Поныв везде, где можно, о своем пошатнувшемся здоровье и больных ногах, он был переведен в штат управления лагерей. Поработав заместителем коменданта во Флоссенбурге, а затем в Бухенвальде, он с повышением звания до оберштурмбаннфюрера СС был назначен комендантом одного из филиалов Берген-Бельзена. Здесь, к своему полному удовлетворению, Иоахим Цибелиус закрепился надолго.

Однажды, весной сорок третьего, к нему в Берген-Бельзен — концентрационный лагерь, располагавшийся на полпути между Ганновером и Гамбургом, — попал некий Юрген Ларсен по прозвищу Крокус. До ареста он был владельцем небольшой медальерной мастерской в Штутгарте. С началом войны его фирма полностью перешла на производство военных значков, погонных звездочек, алюминиевых орлов для фуражек и прочей военной бижутерии. Не имея собственной лицензии от Президенц-канцелярии, фирма «Ларсен и Ко» работала в качестве филиала известной мастерской Фрица Циммермана. Однако эта деятельность наполовину немца, наполовину скандинава, а Цибелиус был уверен, что на третью половину и еврея, была не единственной для Ларсена. И возможно даже, не основной. Однажды он попал в поле зрения КРИПО, как клиент черного рынка. Его следы зафиксировали в Берлине, Лейпциге и Дрездене. Понятно, что специализировался ювелир Ларсен не на тряпье и консервах, а на драгоценностях. Сдал его на допросе один из бывших подельников. Влиятельного заступника не оказалось, и ювелир был осужден на пять лет лагеря. Его мастерскую прибрал, как водится в таких случаях, хозяйственный департамент СС, в ведении которого еще до войны находилось, к примеру, чуть ли не всё производство фарфора в рейхе.

В лагере Ларсен сразу столкнулся с Цибелиусом, живо интересовавшимся теми из своих подопечных, кто мог быть при деньгах или иметь состоятельных родственников. Папа Циба, как за глаза называли Цибелиуса рапортфюреры, блокфюреры и прочий унтерский персонал охраны, прекрасно понимал, что у этого ювелира просто не могли не остаться золото и камни. Они ждут его где-то в потаенном месте, и если дождутся, то обеспечат старость этого пройдохи. А у него, оберштурмбаннфюрера СС Иоахима Цибелиуса, кроме денег да кое-какой недвижимости, ни черта не накоплено. Недвижимость, когда с неба падают бомбы, не очень надежное средство вложения капитала. К тому же от нее мало толку, если требуется срочно уносить ноги. И, что бывает с немецкими деньгами в трудные для государства времена, он прекрасно помнил. А здоровье уже совсем не то. Простатит и гипертония были далеко не единственными напоминаниями о приближающейся старости. Но главное — он вторично не переживет краха. В первый раз он был молод и зол, а теперь, если снова всё пойдет прахом, ему уже не дождаться очередного возрождения. Да и будет ли оно после всего, что они наворотили? Нет, надо было всерьез позаботиться о надвигающейся старости и подстраховаться на случай преждевременного крушения «тысячелетнего рейха».

Он устроил Ларсена старшим писарем, подняв на самую вершину иерархической лестницы, которая существовала и среди заключенных. Ювелир имел хороший почерк, умел великолепно рисовать, и комендант лагеря отвел ему отдельное помещение не только для работы, но и для жилья. Оно располагалось в том же здании, что и служебная квартира лагерфюрера. Хромой от природы, Ларсен носил на левой ноге ортопедический ботинок и не мог быть полезен в другом месте более, чем здесь.

Цибелиус уже в первый месяц несколько раз заходил в комнату Крокуса и от нечего делать разговаривал с ним о том и о сем, при этом и то и се касалось драгоценных камней и металлов. Коменданта интересовали цены, возможность купить и продать, качество и гарантии этого качества. Он расспрашивал об истории черного рынка и существующих на нем правилах. И Ларсен, с первой же беседы поняв, что нужно коменданту, удовлетворял его любопытство в той мере, в какой считал это необходимым.

Он рассказывал лагерфюреру о знаменитых камнях, которые видел сам или хорошо знал. При этом Ларсен отмечал неподдельный интерес и даже наблюдал блеск в глазах своего грубого и жестокого собеседника.

— Вы знаете, герр лагерфюрер, что такое правильно расколоть алмаз на части? О, такую операцию с дорогими камнями могут делать лишь несколько человек в мире! Одним точным ударом после месяцев кропотливой подготовки и раздумий. Подведет рука, и камень погублен вместе с карьерой ювелира.

Когда же речь заходила о конкретных камнях, Ларсен говорил о них так, будто они с Цибелиусом находились в музее и камни сверкали прямо перед ними. Алмазы Минас, Регент, Нассак, Рубин Черного принца…

— А вот наши великолепные экземпляры, хранящиеся в дрезденском «Зеленом своде», — алмазы Белый, Желтый и Зеленый Дрездены. Белый Дрезден, например (он же Белый Саксонец), был приобретен Августом Вторым Сильным, курфюрстом Саксонским, в самом начале XVIII века за один миллион талеров. Великолепный алмаз белого цвета в 50 каратов! А Зеленый Дрезден имеет изумительный яблочно-зеленый цвет и высшую степень прозрачности. Он весит 41 карат. А у Желтого Дрездена в 38 каратов есть три младших брата такого же желтоватого оттенка, но меньших размеров,

Цибелиуса интересовали даже способы огранки камней, и он слушал о кабошонах, бриолетах, маркизах, розах и всевозможных звездах, как будто сам уже собирался бросить всё к чертовой матери и стать ювелиром.

Однажды Цибелиус, зайдя в каморку Ларсена, спросил его напрямую, сможет ли он, получив на несколько дней вольную, обратить некоторую сумму денег в подходящий камень. Готовый к такому вопросу Крокус сказал, что необходима предварительная подготовка. Ему нужно кое с кем списаться. Купить в рейхе на черном рынке хороший камень не так просто. Особенно сейчас. Для этого нужны очень хорошие связи и доверительные отношения. А почему бы лагерфюреру не обратиться в официальную ювелирную фирму?

Цибелиус не стал объяснять лагерному писарю, что все официальные ювелиры давно сотрудничают с гестапо или КРИПО, а неофициальные метут улицы или кормят вшей в лагерных бараках. Не стал потому, что тот прекрасно и сам всё это знал и своим вопросом лишь намекал, что понимает, о чем идет речь. Комендант предложил Крокусу написать нужные письма, доставку которых брал на себя. Ориентироваться следовало на Гамбург как самый близкий к Берген-Бельзену крупный город.

Устроить заключенному отлучку из лагеря на несколько дней не было большой проблемой. Этого, конечно, не следовало делать в отношении политических, а также тех, кто совершал или пытался совершить побег или был осужден повторно. Сейчас, когда Теодор Эйкс давно уже не инспектировал немецкие лагеря, да и вообще был полгода как мертв, можно было при некоторых связях договориться и об освобождении нужного человека, если он не еврей, — после Ванзейского совещания в январе 1942 года, на котором присутствовал и Цибелиус, еврейский вопрос был решен так называемым «окончательным решением», и на нем был поставлен крест.

Как-то в сентябре Ларсен поведал Цибелиусу о появлении в Нюрнберге неплохого камня, который при наличии определенных гарантий могут доставить в Шверин. Гамбург тогда отпадал по причине довольно жесткого карантина — в конце июля больше половины города было обращено в руины англо-американцами. Что же касается гарантий, то он, Крокус, брал их на себя.