Ночная охота - Юрий Козлов Страница 55

Антон с трудом сел. Колени сделались в три раза больше, превратились в какие-то кровавые гири посреди негнущихся ног. Частично сломанные, частично выбитые из суставов пальцы были более неспособны ни нажимать на курок, ни держать штурвал. Антон обратил внимание на торчавшую из мизинца белую занозу. «Отвоевался!» — с мрачным удовольствием подумал он. Заноза при более внимательном рассмотрении оказалась костью. С каждым вздохом ребра словно протыкала насквозь раскаленная игла.

Антону надоело свое изувеченное, уже как бы ему не принадлежащее тело. Он посмотрел вперед. На ступеньках особняка стоял мужчина в рыжих кожаных — генеральских, не иначе — галифе, в белоснежной рубашке. Спасти, стало быть, Антона мог только он. Но это было маловероятно. Взгляд гибкого смуглого белорубашечника был не то чтобы пуст, но непрочитываем. С таким же успехом Антон мог интересоваться судьбой, заглядывая в дуло пистолета. Письмена смерти не прочитываются, не истолковываются, а сразу пишутся набело поверх последней страницы души. Антон подумал, что в его случае придется писать на обороте обложки — все страницы исписаны, белорубашечнику остается только поставить последнюю красивую точку. И еще Антон подумал: лучше бы ему не приходить в сознание.

— Хватит рассказывать сказки, — услышал Антон голос мужчины. — Чтобы жалкий дезертиришка, в глаза не видевший вертолета, натворил столько дел?

— Клянусь, я говорю чистую правду, капитан Ланкастер! — почтительно, но с достоинством возразила Зола.

— Капитан, — подал голос ефрейтор, судя по всему, изрядно утомленный похабно торжествующим не только в воздухе, но и на твердой земле магическим эффектом, — из-за этой сволочи только что погиб Милош. Мы не знаем, где Коля, Ларе и Летящий камень. Это он проверял гаражи. Теперь они знают, что техника выведена. Это очень хитрая и коварная сволочь, капитан! Каждая лишняя минута его жизни приносит нам беду!

— Не беспокойтесь, парни, он ваш, — ответил капитан, — только кое-что уточним. Если ты говоришь правду, — повернулся к Золе, — моя теория верна.

— Какая теория? — спросила Зола.

— Материала собрал на целую монографию, — вздохнул капитан, — все некогда обобщить, оформить. Я ведь по основной специальности радиосоциолог. Да-да, имею степень магистра… — Взгляд капитана выражал искреннее сожаление, что вместо милых его сердцу научных исследований ему приходится вести войну с бандформированиями. Теперь он смотрел на Антона со сдержанным дружелюбием, как на пока еще живое подопытное существо — гипотетическое подтверждение правильности своей теории. — В провинции находятся крупные захоронения радиоактивных отходов, — продолжил капитан голосом лектора, — в основном это выработанные танталово-урановые стержни из-под ядерных мини- и миди-реакторов. По моим подсчетам, период полураспада термически обработанного танталово-уранового сплава продолжается не сто двадцать, как принято считать, а семьдесят семь лет. Девять лет назад полураспад вступил в критическую — максимально интенсивную в смысле излучения в атмосферу — фазу. Я специально выселял на места захоронений бомжей, проституток, мелких уголовников, безработных, брошенных детей. Они там жили в пещерах, то есть непосредственно под излучением. Сначала у них наблюдалась очевидная физическая и умственная деградация — они опустились на четвереньки, кто облысел, кто, наоборот, зарос, жрали с земли, совокуплялись без поправок на пол, возраст, родственные связи. Однако недавно, а именно полгода назад, началась спонтанная корреляция процесса в обратном направлении. Вот, смотрите! — Капитан вытащил из кармана как бы тлеющих на солнце кожаных галифе сложенный вчетверо листок.

— Что это? — не выдержал Антон, которому если и следовало о чем-то думать, то вовсе не об этой загадке природы.

— Обращение их местного комитета самоуправления к главе администрации провинции, — развернул листок капитан. — Они просят выделить им компьютеры, факсы, сотовые телефонные станции и прочую оргтехнику для… — поднес листок к глазам, — «проведения цивилизованной учетно-регистрационной работы в условиях развернувшегося в муниципальном округе «Танталово-Ураново» массового партийного строительства». Подпись, печать, все как полагается, — спрятал бумажку в карман галифе, как сжег, капитан.

— Кто подписал? — поинтересовалась Зола.

— Супрефект Ло, — развел руками капитан.

— Что значит «Ло»? — спросила Зола.

— Не знаю. Написано — Ло, — ответил капитан. — Суть моей теории заключается в том, что в данной фазе полураспада рассеянная танталово-урановая радиация не только активизирует деятельность головного мозга находящегося под ее воздействием Homo sapiens, но и способствует резкому развитию в нем демократических социальных инстинктов. Ты только подумай — они просят гуманитарной помощи, они сразу утверждают у себя основу демократии — многопартийность! В этом смысле наша провинция — уникальный полигон радиодемократии. Как тебе лозунг: «Танталово-урановое радиоактивное излучение — прямая дорога в демократию!» Ты посмотри на этих ребят, — кивнул капитан на ефрейтора и рядового, — их же хоть завтра в законодательное собрание председателями палат. А этот, — показал рукой на лежащего на траве Милоша, — готовый глава администрации провинции! Был бы… — Капитан вспомнил, что Милош мертв. — Поэтому нет ничего удивительного, что мальчишка — неуч и дезертир, то есть асоциальный элемент, ничтожество, маргинал — первый раз в жизни садится за штурвал вертолета и летит. Что ты — заурядная потаскуха с примесью негритянской крови — составляешь и претворяешь в жизнь планы, которые сделали бы честь Макиавелли. Демократическая танталово-урановая радиация преображает личность! Но, как видишь, я тебя перехитрил, — буднично закончил капитан. — Техника выведена. Она в надежном месте. Я могу в любой момент намотать вас на гусеницы, смешать с землей. Ты проиграла, Зола. Тебя ждет суд по обвинению в преднамеренном убийстве члена правления регионального продовольственного банка Монтгомери, в бандитизме, в причастности к организации массовых беспорядков, а также в действиях, направленных на свержение конституционного строя. Не думаю, что адвокаты смогут тебе помочь. Где старинные драгоценности, Зола? — тихо поинтересовался капитан Ланкастер.

Антон понял, что его смерть опять откладывается, посмотрел по сторонам, прикидывая свои шансы на спасение.

Они были нулевыми. По крайней мере, десяток стволов из разных мест отслеживали каждое его движение.

Прежде такие — за высокими охраняемыми заборами — особняки Антон видел лишь издали. Однажды, когда он залез на похожий забор, его чуть не застрелили. Аккуратно подстриженная трава пружинила. Сколько времени Антон провалялся на ней — никакого следа. Вдали виднелся бассейн. Антон вдруг почувствовал, как он покалечен, измучен, окровавлен и грязен. Вода в бассейне казалась такой прозрачной и чистой, что сама Антонова мысль омыться в ней оскверняла воду. Возле крыльца, на котором в данный момент стоял капитан Ланкастер, обнаружился белый круглый столик с бутылками и пустыми длинными стаканами. В вазе посверкивали кубики льда. Антон не понимал, для чего лед, пока капитан не плеснул в стаканы из бутылки тягучей маслянистой жидкости, не бросил в каждый специальной металлической хваталкой по нескольку кубиков льда. Один стакан капитан взял себе, другой протянул Золе.