Граждане Рима - София Мак-Дугалл Страница 50

Уна снова посмотрела на Марка и подумала, что в конце концов, пожалуй, знает, как ему оставаться неузнанным, ведь только потому, что его лицо можно было увидеть повсюду, казалось невероятным, чтобы кто-нибудь из Новиев мог оказаться здесь, на кладбище, или где-нибудь еще, он был слишком знаменитым, чтобы занимать так мало места, ему следовало быть крупнее и не таким выразительным, возможно, разделиться на несколько телесных оболочек. И лицу его поменьше бы неповторимых особенностей, всех этих мелочей — ну, скажем, того, как внезапно его густые ресницы из темных становятся белесыми.

Сулиен заворчал, проснулся и увидел Уну, угловато сидящую на корточках: руки она скрестила на коленях, опустив подбородок на костистое запястье, и внимательно изучала беззащитное лицо Марка.

— Шшш! — сказала она.

Сулиен медленно встал, потирая затылок, чувствуя, что тело его приняло форму земли, как бисквит на противне. В каком-то смысле это тоже была вина Марка Новия: всю неделю до этого они с Уной спали на блошином рынке, но только Уна могла вернуться туда теперь, вполне уверенная, что ее не узнают.

— У него ничего нет. Теперь нам придется кормить его и всякое такое. Наших денег на троих не хватит.

Сулиен угрюмо кивнул. На самом деле глупо было винить в этом Марка, когда то была его вина. По крайней мере, Уна пока этого не сказала.

— Вот пожили бы здесь еще лет двадцать, тогда знали бы, чего не надо делать, — сказал он. Теперь дело вовсе не казалось таким уж рискованным. Легко верилось, что они могли бы спокойно забыть, что когда-либо видели Новия во плоти.

И вместе с Уной он принялся вглядываться в лицо Марка, хмурившегося во сне.

— Мне кажется, он не слишком похож на свои фотографии, — сказал Сулиен, — и все же…

— Я купила ему шапку, — задумчиво произнесла Уна.

— Правда? — Сулиену понравилось, что Уна уже начала решать проблему Марка.

— Недорогую, — почти извиняющимся тоном сказала Уна. — По дороге на рынок. Потому что я сказала им, что он подстригся. Но вряд ли это поможет, как думаешь?

Сулиен посмотрел на Марка, стараясь представить, что поможет, но так и не смог вообразить шляпы, которая скрыла бы безмятежную властность этого лица.

— Лучше надеть ему на голову мешок, — раздраженно ответил он. Уна вдумчиво и с интересом на него поглядела.

— Что ты? — спросил Сулиен.

— Вчера, — Уна с трудом сдержала улыбку, — я уж решила, что ты у него автограф попросишь.

Сулиен скорчил недовольную гримасу.

— Да, я пытался, пробовал с ним заговорить, но он… так разважничался… — ответил он. Но, беспокойно взглянув на Марка, он заметил быстро растекавшийся синяк и почувствовал обычную жалость к раненому человеку. — Он в порядке. И, я думаю, ты тоже была бы, если была бы… сама знаешь кем. Просто не понимаю, какая теперь разница, вот и все, — Сулиен помотал головой. — Ладно, не важно. Как насчет места, куда он собирается?

— Он сам точно не знает, где это, — ответила Уна.

— Что? — слишком громко сказал Сулиен.

— Тише, он проснется, — предупредила Уна, и они немного отодвинулись. — Это где-то на юге, — продолжала она вполголоса. — Там есть место, называется Атабия, но он идет не совсем туда. Не знаю… находят же его люди, даже если это тайна, разве нет?

— Значит, и ты можешь найти?

— Может он, могу и я, — подумав, ответила Уна.

Сулиен отодвинул сестру еще дальше от Марка.

— Тогда почему бы нам не отправиться туда самим? Или куда-нибудь еще? Конечно, мы не можем позволить, чтобы его убили, а если уж это и случится, не можем брать за это деньги. Пусть поступает как ему заблагорассудится. Хуже ему от этого не будет.

— Зато нам — будет, — яростно прошептала Уна. — Теперь они ищут в Толосе беглых рабов и, может, додумаются, что один из них — ты. Я обо всем этом уже подумала. Конечно, он не имеет к нам никакого отношения и хочет быть с нами не больше, чем мы с ним. Он даже не попросил нас помочь ему. Но он обещал освободить нас. И деньги. Может, если мы останемся с ним, то сможем заставить его сдержать слово.

Сулиен вздохнул, немного поостыв от пылкости, с какой говорила сестра, разочарованный перспективой и дальше составлять компанию Марку, но вместе с тем, когда оба снова повернулись посмотреть на сына Лео, лежащего у подножия гробницы, вспомнил, как Марк накануне ночью пытался пристроиться на приступке, один-одинешенек, и почувствовал к нему все ту же неясную жалость.

— Кто-то действительно хочет убить его? — спросил он. Уна кивнула. — Кто?

— Он не знает.

— Похоже, он вообще не много знает, — сказал Сулиен. — А какой он?

— Он… — начала было Уна и поняла, что не хочет отвечать, не хочет вспоминать или думать об этом, деликатный вопрос. Иногда ей казалось, что люди вообще «никакие», что это нагромождение странных компонентов, которые могут означать что угодно, когда вы смотрите на них непредубежденными глазами… Но неужели Сулиен и она сама тоже были «никакими»?

Марк боялся распасться, распылиться, из последних сил стараясь не позволять себе плыть по течению.

Поэтому она заколебалась, не зная даже, как сказать такую малость, и не могла больше думать о Марке без некоей дрожи и отвращения.

— Он проснулся, — сказала Уна.

Марк не открывал глаз. Проснувшись, он моментально понял, что они где-то рядом и говорят о нем, и он лежал, прислушиваясь. Он нервно вскинул голову и увидел, что, внезапно умолкнув, они стоят над ним. Паренек отвернулся, пытаясь изобразить виноватую улыбку, но девушка, Уна, глядела на него в упор, воинственно и ни капельки не смущенно.

— Ты сделаешь, о чем говорил? — спросила она. — Свобода и деньги, мы получим их в любом случае. Так ты обещаешь?

— Да, — ответил Марк. Ему хотелось всего-навсего снова уснуть. Девушка кивнула.

— Ну, что думаешь? — спокойно обратилась она к брату.

Брат, Сулиний, или как там его, странное имя, быстро взглянул на Марка и сказал:

— Значит, ты все еще думаешь, что он сделает это?

Уна состроила гримаску, нагнула голову и безвольно произнесла:

— Он не верит, что до этого когда-нибудь дойдет, но если дойдет, то да.

Они переглянулись, потом оба посмотрели на Марка, раздумчиво, с заговорщицким видом.

— Тогда ладно, — сказал паренек.

Девушка отошла, порылась в их разбросанных пожитках и вскоре вернулась к Марку и протянула ему что-то костистой рукой.

Она переоделась: сняла зеленое платье, и теперь на ней был серый, похожий на саван, балахон, а темная косметика не приглушала взгляда горящих глаз. От поддельного обаяния Сибиллины не осталось и следа; она выглядела такой же бледной, чумазой и обтрепанной, как и все они, разве что, подумалось Марку, какой-то более светлой и резко очерченной среди курящихся могил, напряженной, бросающейся в глаза и мстительной. Он удивленно и растерянно взял это нечто измятое из ее рук, и Уна тут же, не говоря ни слова, отвернулась и стала быстро и ловко складывать вещи, принесенные с блошиного рынка.