Операция «Луна» - Пол Андерсон Страница 5

Я стал зверем.

Поскольку я мужчина не маленький, то и волк довольно крупный, а критическая ситуация только прибавила мне сил. Я пронесся сквозь сутолоку, как нож сквозь масло. Если я и сбил кого, не успевшего убраться с дороги, тем хуже для него. Пару раз я взмывал в воздух, чтобы перемахнуть через головы людей на нижние уровни. Несколько раз меня стукнули — камерой или штативом, но без особого ущерба. В волчьей шкуре я исцелялся практически мгновенно, меня трудно покалечить или убить. А пистолетов с серебряными пулями сюда, естественно, никто не догадался притащить.

Я спрыгнул на землю и добежал до лавы. Мозг волка, даже волка-оборотня, не может тягаться по сообразительности с человеческим, но я твердо помнил, кто я и что должен сделать. И хотя я стал близорук и утратил восприимчивость к цветам, мой нос четко рисовал картину мира по запахам, мои уши ловили малейший звук, недоступный человеку, а усы передавали нервам даже едва заметную дрожь.

Мои чувства обострились настолько, что я даже заметил, что обнажен. Я ведь не ждал ничего подобного, потому и не надел под одежду специальный вязаный костюм, который не мешал мне двигаться в обличье волка, зато оставался на теле, когда я снова становился человеком. Я-то полагал, что белье еще на мне. Сидело бы оно на мне довольно сносно, так как после войны я остался без половины хвоста. Но трусы слетели во время прыжков.

Ну и черт с ними! Вау-у-у! Вперед!

Пыль забила мне нос, запорошила глаза и налипла на язык. Сорокафутовая метла направилась в мою сторону. Как страшно трещала эта бронзовая дура! Я проскочил мимо и тут же напоролся на ее товарку. Меня подбросило в воздух. Я грянулся оземь, вскочил и снова бросился вперед. К поверженному бронзовому коню. От него волнами раскатывался жар.

Тяжелая работка. Ну, мне уже приходилось сталкиваться с Огнем и похлеще. Моя человеческая часть скрутила в узел волчью. Я перемахнул через раскаленный металл. Шерсть затрещала, усы скрючились. Я завыл от боли, но не остановился. Тело изо всех сил боролось с повреждениями, но новые тоже не медлили. Пока я справлялся. Пока.

Но предел был близок — обезвоживание или еще какая гадость. Нужно спешить. Я обогнул тело коня, направляясь к капсуле и контрольной панели.

Из-за пыли и вони собственной паленой шерсти я едва не проскочил мимо хрустального седла. Оно разлетелось на куски, когда защитное заклятие потеряло силу, исказилось или чего там с ним случилось. Точно, Куртис Ньютон скорчилась под панелью управления. Ее обшивка, додонский дуб, защитил астронавтку. Но если бы она попыталась вылезти из капсулы, хрустальные осколки исполосовали бы ее как мечи, а металл вокруг пылал, словно костер для еретиков в средние века.

Но если Куртис сейчас не вытащить, она зажарится. Позади нее я углядел распахнутую дверь туалета. Небольшая заклятая гидра превратилась в лужу простой воды, которая мало-помалу испарялась и капала на изображение Хепера.

Время! Я рванулся сквозь раму к благословенной деревянной панели. Хрустальные ножи кромсали мое тело, но раны затягивались прежде, чем я успевал почувствовать боль.

Пилот ошеломленно уставилась на меня. Из раны на голове струилась кровь. Но повреждения этим не ограничивались. Лошадиная туша, падая, приняла основной удар на себя, но осколки все-таки задели Куртис. У нее хватило сил отстегнуть ремни и выбраться из кресла, но потом раны заставили ее рухнуть на палубу. Я заметил медного орла, который должен был унести ее из этого кошмара. Одно крыло птицы было сломано.

Я лизнул руку Куртис и дернул мордой в сторону выхода. Она догадалась, несмотря на то, что была оглушена.

— Стив Матучек?

Сквозь боль в голосе прорвалась надежда. Я кивнул и прилег. Она вскарабкалась мне на спину, обхватила за шею и свесила ноги по бокам.

Ожидание страшной боли еще страшнее самой боли. Но я справился. Как я вынес ее из капсулы, я уже практически не помню.

Разбитая махина у нас за спиной раскалилась докрасна, но мы были уже далеко. Я ощутил лишь слабое тепло. Постепенно я исцелялся и боль покидала тело, зато навалилась жуткая жажда и голод, как всегда бывает после выздоровления. Плюс крайняя усталость. Я упал. Куртис сползла со спины и приткнулась под боком. Дрожащей рукой погладила меня по голове.

Подоспела спасательная бригада. Они были хорошими работниками, просто никто из них не был готов — ни морально, ни технически — к такому кошмарному повороту событий. Их колдун довольно быстро сумел изгнать то, что вселилось в метлы, учитывая тот факт, что он вообще не понял, с чем имел дело. Это „нечто“ ушло. Тем более, что его разрушительная миссия была выполнена.

Спасатели оттащили нас с Куртис в медпункт. К сожалению, в медпункте было все, что полагается нормальной больнице. Приняв человеческий облик, я немедленно потребовал дать мне трусы и сразу же отпустить. Дудки! Получил я только какую-то дурацкую хламиду, и целая команда лекарей набросилась на меня со всеми тестами, которые мне только известны, и кучей других, о которых я и слыхом не слыхивал.

Но наконец явилась Джинни и спасла меня. Никогда не видел более великолепного зрелища, чем Джинни со своим выуженным из косметички раздвижным волшебным жезлом, на конце которого сиял звездный свет! (Нет, Джинни бывает великолепна и без волшебного жезла, но это уже вас не касается.) Джинни сразу же предложила свои услуги аль-Банни, и не успел он ответить „да“, как она кинулась искать причину случившегося.

— Потом расскажу, — сказала она мне. Устала она побольше моего, судя по поникшим плечам и охрипшему голосу. — Не то чтобы я действительно что-то раскопала. Поехали домой. Когда мы вернулись, восточный окоем светлел.