Кроатоан - Хосе Карлос Сомоса Страница 42

Наступает молчание. Нико проверяет патроны и перезаряжает ружье. Потом Дино снова идет на приступ.

— Вы больше не полицейский?

— Нет, больше нет.

— А чем теперь занимаетесь? Простите, что спрашиваю.

— Картины пишу.

Дино обдумывает услышанное.

— Сегодня я предпочитаю вас в качестве полицейского. — (Художнику начинает нравиться юмор итальянца.) — Не обижайтесь, это личное!

— Я и не обижаюсь. — Нико возвращает оружие Дино. — Это самое лучшее ружье, надежнее его у нас нет. Мы, остальные, экипируемся чем сможем. Я хочу, чтобы каждый выбрал себе какое-нибудь оружие, кто что пожелает, и позанимался с ним. Кармела, не важно, что ты выберешь: я хочу, чтобы ты сжилась с этой вещью, чтобы она сделалась твоей.

Девушка выбирает кухонный нож средней длины. Она не верит, что сумеет кого-то ударить по-настоящему, но чувствует, что Нико затеял распределение оружия скорее ради собственного спокойствия, чем для отражения реальной угрозы.

— Ремня на тебе нет, а нож длинный, — замечает Нико. — Всегда клади его рядом с собой и бери в руку, когда переходишь с места на место. А я постараюсь смастерить тебе ножны.

— Спасибо. — Кармела смотрит, как итальянец пересчитывает патроны. — Дино, тут было что-нибудь странное?

— До вечера — ничего. Только новости. Потом меньше новостей. Телевизор вырубился. Тишина несколько часов, а к ночи… forte ^[13] шум в лесу. Деревья, ветки! Fortissimo! Птичьи крики… Я закрываю уши, вот так!.. Потом я сторожил у окон… Но больше ничего, пока не приехал синьор Борха.

Жестикуляция итальянца захватывает внимание публики. Нико чешет подбородок.

— Из сказанного я заключаю, что нам придется караулить посменно. Слабое место — это второй этаж. Он деревянный, и окна там нараспашку. Плюс в том, что туда нужно подниматься снаружи. Хорошо бы укрепить люк, который туда ведет…

— Есть гвозди, молотки, доски… — подхватывает итальянец.

Кармела не считает, что все это окажется полезным, но понимает, что мужчинам нужно чем-нибудь заняться, чтобы не думать. Она отворачивается и видит клетки с крысами, сейчас без подсветки. Однако обитатели клеток живы и на вид в хорошем состоянии, шевелятся в своих призрачных жилищах. Рубиновые глазки как будто взирают на нее с мстительным удовлетворением. «Ну как тебе жизнь в клетке в окружении хаоса, Кармела?»

Внезапно она вспоминает: ведь сегодня утром крысы одновременно переполошились и, как по команде, опи́сали свои клетки. И Дино тогда же ругался, что Мич напрудил прямо в обсерватории! «Синхронное поведение, вот что это было».

Утро «Кроатоана».

Кармела снова чувствует, что упустила что-то важное.

— Странная у нас тусовка, — произносит кто-то рядом с девушкой.

Это Борха, и в первый момент никто не понимает, кого он имеет в виду — Нико с Дино или крыс, которых он внимательно разглядывает. Кармела его почти не слушает. Мысль о крысах и собаке снова возвращает ее к ощущению какой-то забытой подробности, но теперь присутствие Борхи мешает ей сосредоточиться.

— Борха, ты ведь… биолог или зоолог — как и Кармела? — спрашивает Нико.

— Да. — Взгляд у Борхи подозрительный. — А что?

— Кармела, ты ему рассказала?

Девушка начинает рассказ о посланиях, о флешке, отправленной ей через Нико и отобранной полицейскими, о видеозаписи с семьей, о событиях в «Лас-Харильяс». Борха с трудом впитывает новую информацию, он упрямо возвращается к одному и тому же обстоятельству, которое (типичный Борха!) раздражает его и сбивает с толку больше, чем все остальное.

— Письма от Манделя… А я ничего не получил!

— Вероятно, в число адресатов он включил только самых близких, — ехидно предполагает Нико.

Борха проглатывает скрытый намек и меняет тему:

— Все это крайне нелепо. Как мог Мандель два года назад знать, что эту семью… стукнет в этом конкретном месте?

— Понятия не имею, — признается Нико. — Но ясное дело, он заставил меня сделать эту запись в качестве доказательства в его пользу.

— То есть?

Кармела понимает, что Нико имеет в виду.

— Мандель знал, что власти будут замалчивать такие случаи. Нам с Нико сказали, что в сьерре произошло коллективное самоубийство. Мандель велел Нико сделать эту запись, чтобы мы увидели правду.

— Но ведь Мандель в последние годы страдал от депрессии, — возражает Борха. — Откуда же ему было все известно?

Нико качает головой:

— Его имя не указано в архивах лечебницы. Может быть, его положили в другое место или… или его лечение в «Лас-Харильяс» являлось всего лишь предлогом, чтобы исчезнуть…

— Зачем ему было исчезать?

— Возможно, он над чем-то таким работал. Например, выводил новый вирус, что-то для военных, не знаю. В общем, что-то такое, что передается животным. Наверное, вы оба сможете мне помочь. — Нико достает USB-флешку. — В «Лас-Харильяс» я покопался в компьютере и обнаружил файлы с названием «Исследование 0».

— И что? — спрашивает Борха.

— Я видел такое же название в файлах на флешке, которую у нас отобрали. Я решил, что это исследование животных. Попробовал тот же самый пароль — он подошел. И тогда я скопировал файлы.

— Зачем хранить исследования по этологии в компьютере психиатрической лечебницы?

— Именно это я и хотел бы узнать, — отвечает Нико. — Давайте попробуйте разобраться.

Борха ловит флешку на лету, а Нико уже возвращается в гостиную. Но бывший зоолог его останавливает.

— Погоди, Нико. Извини — ты, наверно, тот самый друг Манделя, этот художник…

— Да, художник-пидорас, — уточняет Нико. — Выбери со стола оружие, которым сумеешь пользоваться. Не торопись, Борха. И разберитесь с этой флешкой.

— Оружие? А ты не перегибаешь?

— Перегибаешь ты.

Только Кармела ощущает, до какой степени Борха взбешен дерзостью и высокомерием художника. Девушка ощущает его ярость и вибрацию, как электрическое поле, и это отчасти ее даже радует. Но ее совсем не радует, когда, оставшись с ней наедине, Борха начинает хитро улыбаться, как будто отвоевывая потерянную территорию.

— Забавный тип этот Нико. — С этими словами Борха отводит прядку ее волос за ухо — он перестал так делать задолго до того, как Кармела обратилась с просьбой о помощи в суд.

Девушка не отстраняется, не мешает Борхе. Ей до смерти хочется оказаться такой же сильной, как Нико; все, что угодно, лишь бы доказать Борхе: хотя она и позволила ему укрыться в обсерватории, это не значит, что ею можно управлять. Но пока его пальцы прикасаются к ее коже, девушка способна только молча смотреть на пуговицу его рубашки.