2084: Счастливый новый мир - Алекс Беллос Страница 42

Большой Хаб – так называлось сооружение, которое должно было стать не только надежным домом для первого экипажа астронавтов, но также служить базой и для нескольких следующих марсианских миссий. Ученым, изучавших Красную планету, было очевидно, что жилой отсек для астронавтов должен располагаться под грунтом, на глубине как минимум десять метров под поверхностью. Жесткая космическая гамма-радиация – медленный, но безжалостный убийца всего живого – из-за почти полного отсутствия атмосферы на Марсе была лишь ненамного меньше, чем в открытом космосе. Несмотря на все достижения науки XXI века, единственными действенными средствами для защиты астронавтов от радиации были резкое сокращение времени их полета к Марсу благодаря революционному двигателю, а также возможность упрятать людей на большую часть времени миссии глубоко под поверхность.

Следующий день, 7 октября 2084 года в христианском летоисчислении, должен был войти во все будущие справочники мировой истории. За прошедшие две с лишним тысячи лет произошло не так уж и много событий, которые могли бы сравниться с ним по важности.

Сам способ посадки на Марс также был по-своему уникален. Высадки людей на Луну предусматривали спуск астронавтов с орбиты на поверхность планеты в небольших аппаратах. Основной, материнский, корабль ждал их на орбите, потому что для мощного старта c поверхности Луны или Марса большому кораблю с его массой потребовалось бы слишком много энергии и топлива. В отличие от них, «Орион-5» имел достаточно термоядерного топлива, чтобы по завершении миссии не только успешно стартовать с Марса в космос, но потом, в случае необходимости, еще и облететь вокруг всей Солнечной системы. Поэтому Центр без колебаний принял решение о том, что посадка будет осуществляться самим кораблем. Тем более что атмосфера Марса чрезвычайно разряжена, и материнскому кораблю не требовалась такая уж мощная защита от перегрева его внешнего контура. Астронавтам также было гораздо удобнее иметь корабль рядом с собой, чтобы в случае чрезвычайной ситуации покинуть Красную планету незамедлительно. Разумеется, звучали и голоса скептиков: все-таки «Орион» был предназначен для преодоления космических пространств. Оставался риск, что такой гигант высотой около трехсот метров в случае порыва ураганного ветра не сможет сесть на Марс, сохраняя вертикальное положение. Поэтому корабль снабдили четырьмя сверхпрочными опорами, выдвигающимися в разные стороны из его корпуса при посадке. Кроме того, на случай, если корабль все-таки завалится на бок, его снабдили сложным устройством на мини-реактивной тяге, с помощью которого в условиях низкой марсианской гравитации корабль смог бы подняться из горизонтального положения. Скептики отмечали также, что Марс может преподнести любые сюрпризы: за два месяца на его поверхности с «Орионом» могла произойти какая-нибудь поломка (например, из-за слишком сильной песчаной бури), сделавшая бы невозможным возвращение астронавтов домой. Те же скептики утверждали, что корабль должен был остаться на орбите – так, как всегда происходило в истории космонавтики. Точку в этом важнейшем диспуте поставила Мэри Остин. Она заметила, что Марс – лишь первый шаг в покорении Солнечной системы, и поэтому людям в такой ситуации нужен корабль, который станет для них настоящим домом и надежным укрытием – как в космосе, так и непосредственно на самих планетах.

В девять утра по часовому поясу Хьюстона состоялся последний сеанс связи с Центром перед посадкой. Использование приборов виртуальной реальности для развлечений или отдыха в космосе строго запрещалось – так же, как, например, употребление алкоголя. Виртуальные технологии могли использоваться только под контролем и непосредственно для целей миссии, с разрешения командира. Но в это утро астронавтам было сделано послабление. Накануне близкие каждого из них записали трогательные послания на фоне родных пейзажей или дома, в уютной семейной обстановке. Родные смотрели на астронавтов улыбаясь, и казалось, что они находились в этот момент на расстоянии вытянутой руки; говорили, как они гордятся членами экипажа, и от всей души желали удачи. Эти послания стали для астронавтов желанным, но неожиданным подарком, растрогавшим их до слез. Трехлетний сын Елены по имени Владимир, уже бойко разговаривавший, пожелал маме, чтобы она не ударилась больно при посадке.

Спустя полчаса астронавты появились на экранах всей планеты, улыбаясь и на разных языках сообщая, что сегодня они впятером представляют единое человечество.

Посадка «Ориона» на Марс начиналась в 10:30 по Хьюстону, в полшестого вечера по среднеевропейскому времени. Для того чтобы обеспечить плавное приземление, тяга на термоядерном топливе использоваться не могла, так как из-за огромной мощности ею было невозможно тонко управлять. Спускаться с ее помощью на Марс – все равно что использовать молот для ремонта наручных часов. Специально для маневра приземления на Красную планету корабль был оснащен двумя обычными двигателями на химическом топливе, которые в ходе миссии должны были использоваться лишь один раз.

В этот раз все шло по плану. Ветровая обстановка в зоне посадки, по данным приборов, была исключительно благоприятной. Над Красной планетой стоял полный штиль. Она словно ждала своих гостей. По команде Роджерса астронавты, надев легкие скафандры, легли, надежно пристегнувшись, в своих отсеках. Маневр происходил в автоматическом режиме, хотя Ли Чжэньфань, наблюдая за приборами, в любой момент мог переключить управление кораблем на себя. «Орион-5», уже несколько часов находившийся на низкой орбите, включил резервные двигатели, работавшие на торможение. В случае с «Орионом», масса которого, по меркам пилотируемой космонавтики, была огромной, для плавного приземления требовалось даже больше топлива, чем обычной ракете при взлете с Земли, а также не один, а четыре огромных парашюта, выстреливавших в воздух аккуратно и строго по очереди, чтобы избежать спутывания строп. Это действие было одним из самых сложных и даже рискованных в миссии: еще на Земле оно многократно моделировалось на суперкомпьютерах, чтобы устранить все возможные неполадки. И даже со всеми этими технологиями мягкая посадка такого «монстра» была возможна лишь потому, что гравитация Марса – втрое меньше земной. На поверхность Земли такой гигант, как «Орион-5», не имел бы никаких шансов сесть ровно. При возвращении домой он должен был остаться на орбите, а астронавтов доставил бы на Землю обычный спускаемый аппарат.

Приземление «Ориона» транслировалось на весь мир в прямом эфире. Оно длилось недолго – менее пяти минут. На высоте около пятнадцати километров корабль замедлился до дозвуковой скорости, выпустил парашюты, и мягко, медленно, сохраняя ровное вертикальное положение, сел в точке с заданными координатами в долине Маринера, в четырехстах метрах от Большого Хаба, будущего дома астронавтов. Расстояние было оптимальным: астронавтам в скафандрах ничто не мешало пройти до Хаба пешком по ровной, замерзшей, покрытой красноватой пылью поверхности планеты. Ближе к Хабу приземляться было нельзя, чтобы густое облако едкой пыли высотой в десятки метров, образовавшееся при приземлении, не накрыло бы собой марсианскую базу.

Момент касания «Ориона» с поверхностью Марса сопровождался бурными аплодисментами и всеобщими криками восторга Центра в Хьюстоне. Кто-то из маститых ученых подпрыгивал на месте, словно ребенок, в воздух взлетали ручки и бумаги, в глазах некоторых людей стояли слезы.