Я иду - Сергей Попов Страница 41

– А я-то думаю: кто это поджогами занимается…

Охранник на это лишь крякнул, сделал затяжку.

– Я вижу, ты сюда не разговоры разговаривать пришел, – твердо подметил он, поглядывая с хитрецой, – поэтому перейдем к делу: деньги, товар, хабар имеется – говорю тебе welcome! – нет – переезжаешь в бомжатник, во-о-о-н туда, – ткнул костлявым пальцем в сторону стоянки с бродягами, – такие правила, брат. Мы всякую нищету к себе не пускаем: любой, кто бывал у нас, тебе об этом расскажет. Так что, как говорится, не обессудь. А теперь показывай с чем пришел, да не вздумай глупости городить: за ножик там хвататься, за арбалетик свой – положу на месте. Мы друг друга поняли?

– А как же? – иронично улыбнулся я и скинул вещмешок. – Конечно поняли, как же не понять-то?

– Ну вот и славненько, – надменно ухмыльнулся охранник и застыл в ожидании.

Пользуясь отведенной минуткой, я развязал мешок и неторопливо вытащил один из двух контейнеров с отростками морфов-загонщиков и охотников, показывая тому.

– Пойдет? – поинтересовался, пристально глядя на впавшего в легкое недоумение охранника. Из его беззубого рта выскользнула недокуренная сигарета. И решил окончательно добить: – А если еще и так… – вытащил из кармана несколько пятидесятидолларовых купюр, расправил веером и демонстративно помахал, – что скажешь?

Пару мгновений охранник молчал, менялся в лице, жевал губы, а потом вдруг заулыбался с притворным радушием и красноречиво заявил:

– Приветствуем в Волчьем Логове! – и прибавил: – Как шлагбаум поднимешь, сдвигай ворота влево – они смазаны – и проходи. Лавка Скупщика по правой стороне лагеря, не пропустишь. И это… удачных покупок.

«Люди не меняются… – укоризненно подумал я, убирая деньги, – стоит денежкой помахать, и перед тобой хоть спляшут, хоть споют, хоть на головах ходить будут – любой каприз, лишь бы платили».

И, подняв деревянный шлагбаум, с небольшим усилием сдвинул скрипучие ворота и прошел внутрь.

В лагере царил кураж и пьяное веселье. Отовсюду слышался то хохот, то ругань, то мат, каким здешние обитатели явно не скупились и употребляли через каждое слово, то песнопения, создающие какой-никакой уют. Вдоль единственной улочки, умело выложенной досками и фанерой, тянулись разнообразные лавочки и палатки, увешенные яркими вывесками, мигающими через раз гирляндами и мелкими неоновыми лампочками, манящими к себе зевак. Покупателей – хоть отбавляй. В основном одиночки, искатели фортуны и простые бродяги-мусорщики вроде меня, кому просто посчастливилось разбогатеть, но встречались и те, с кем за пределами этого лагеря лучше не пересекаться – мародеры, хищники, наемники. Перед ними продавцы по-особенному лебезили, угодничали и наигранно щерились, словно видели в них не подонков, нажившихся за чужой счет, а закадычных друзей, зашедших поболтать и пропустить по стаканчику чего-нибудь крепкого. Так действительно может показаться, но здесь суть иная – животных страх. Одни не видят этого, но мне все ясно.

Шел мимо метавшихся людей, разящих потом, и с интересом заглядывал то в одну лавку, то в другую, каждый раз поражаясь предлагаемому ассортименту все больше и больше. Здесь и выцветшая неношеная одежда, и предметы быта, и отслужившая свое электроника, и даже книги – одним словом, все то, что лежало когда-то на столах и весело в гардеробах горожан. Причем некоторые торгаши – по-видимому, сами занимающиеся мародерством – не скрывали своей темной натуры и с лицемерной улыбкой норовили всучить каждому заинтересовавшемуся бродяге хоть что-то из вещей, однажды похищенных из эвакуированных квартир.

Если лавки в начале улицы хвастались, в основном, всякой мелочью, особо не привлекающей моего внимания и совершенно не пригодной для использования за стенами лагеря, то дальше уже попадалось то, на что действительно стоило посмотреть. Холодное и огнестрельное оружие, походное снаряжение, камуфляж, броня, москитные сетки, бинокли, фонари – чего здесь только не было! – и на все это изобилие народ слетался, как мухи на свежую мусорную кучу.

Исключением не стал и я.

– Эй, мужик, ну-ка топай сюда – есть выгодное предложение! – сквозь шум толпы послышался чей-то сиплый голос.

Потрогав напоследок лезвия двух керамбитов в отличном состоянии, я оглянулся и увидел на другой стороне невысокого сухощавого торговца в темно-зеленой кепке и с голым торсом, расписанным цветными татуировками. Он махал бледной рукой прямо над головами разгуливающих прохожих, громко окликивал, завлекал.

– Чего ему нужно-то? – задался я вопросом, пропуская мимо курящих мужчин, приобретших по старенькому пистолету.

– Да-да, ты! Иди-иди сюда! Иди!

– Ладно, хрен с тобой, – нехотя пробормотал я и, протиснувшись сквозь толчею, – к прилавку с товарами для охоты, где меня уже ждал расписной торговец, – чего звал-то?

Тот медлил, облизывал тоненькие облупленные губы, разглядывал меня изучающим взглядом.

– С арбалетом давно ходишь? – задал он наводящий вопрос и скрестил руки на груди, маленькими черные глазки загадочно сверкнули.

– Давно, – ответил я и, украдкой взглянув на продавца, пробежался глазами по товару: охотничьи, снайперские и ручные арбалеты, боеприпасы и всевозможный обвес к ним – арсенал внушителен, но, очевидно, выкраден из оружейного магазина или военного склада. – А что?

Торговец медлил, не отводил глаз.

– Да есть у меня кое-что для тебя… – признался наконец он и, поправив кепку, на секунду нырнул под прилавок. – Взгляни, – положил передо мной предмет, завернутый в серую тряпку, – человек, смотрю, ты серьезный – иначе бы не дошел сюда… поэтому, думаю, тебе это подойдет…

– И что это? – без особого интереса пробурчал я.

– А ты взгляни.

Выдохнув, – быстро развернул тряпку и изумился: новенький снайперский арбалет, раскрашенный под камуфляж, с оптическим прицелом высокой кратности, крепкими плечами и кевларовой тетивой. Находка, да и только…

– Сколько хочешь? – поинтересовался я, крутя в руках оружие убойной мощи. Глаза горели, как у ребенка.

– Тебе как ветерану со скидкой отдам, – подхватил торговец, чувствуя, что я на крючке, и закинул в рот мятую сигарету, но не закурил, – пятьсот.

– Не, – поморщился я и положил арбалет обратно. Пыл как-то разом поутих. – Дорого все равно.

– Торг уместен, если что, – для заметки вставил торгаш, по-прежнему глядя на меня с неподдельным интересом.

– Сейчас вон все спущу на арбалет и буду потом лапу сосать, – поежился я, – пока подожду с покупкой. Дай-ка мне лучше дротиков к моему. Есть такие?

– Найдем, – улыбнулся татуированный торговец и нырнул в большую картонную коробку, – подожди немного.

Пока он искал боеприпас, я позволил себе осмотреться.

В некоторых полупустых лавках сушился на бельевых веревках красный мох, чуть в стороне, у небольшой палатки с одним единственным окошком и тремя стоячими столиками, кушали и посасывали пиво неведомые люди в осенних куртках, а правее – залихватски бренчал на гитаре безногий калека, окруженный слушателями. Каждую секунду то возле одного прилавка, то возле другого вспыхивали ссоры, едва не перерастающие в поножовщину, толкались прохожие, шелестели купюры. Но имелось здесь место, куда народ стягивался как-то по-особенному охотно, – большая стойка, крытая темно-зеленым тентом. За ней стоял усатым человек с зализанными назад седыми волосами и ежесекундно забирал из рук подошедших то коробки, то мешки, то пакеты, отсчитывая наличность или передавая провиант.