Ричард Длинные Руки. Удар в спину - Гай Юлий Орловский Страница 4

– Император должен знать все, – сообщил я величественно. – Тем более ваш император! Знание – сила! Значит, если по письму ничего, будем искать другие пути и возможные возможности. Невозможные тоже рассмотрим, но чуть погодя. Помогите сэру Норберту расставить сети на таинственного гонца с письмами.

Он поклонился:

– Слушаюсь, ваше величество.

Я сказал значительно и для всех:

– Пока в нашем Багдаде все спокойно, сосредоточимся на этой угрозе. Будут какие-то идеи, выслушаю с интересом.

Альбрехт первым поднялся, подавая и остальным сигнал, коротко поклонился. Сэр Рокгаллер напялил на голову богато украшенную золотом шляпу ярко-синего цвета с белоснежными перьями, Альбрехт поправил манжеты, только Норберт не повел и бровью, камзол на нем сидит, как собственная кожа, а шляпы еще не завел, достаточно и тронутых сединой коротко подрезанных волос.

Все медленно направились к выходу. Я выждал, а когда последним взялся за дверную ручку Альбрехт, сказал с угрозой:

– Герцог, а вы куда?..

Он вздохнул.

– Ах да, что мы за мужчины, забываем о женщинах… Но, может, оставить? Утешите…

– Забирайте, – велел я. – Я пока что не Иисус Христос, слава богу. Утешать плачущих и ревущих на моей доблестной груди – не моя епархия. У них кроме слез еще и сопли.

– У красивых женщин? – спросил он с сомнением. – Я уверен, они идеальны во всем.

– Еще встретим таких, – заверил я. – Наш поход только начался! Чудовищ встречали, встретим и женщин.

Он вздохнул, отправился в зимний сад, пусть он не зимний и не сад. Я опустился за стол и сделал вид, что как солидный государственный деятель занимаюсь бумагами и судьбами империи, тревожить меня в таком состоянии непозволительно и чревато для державы.

Жанна-Антуанетта вышла с Альбрехтом под руку, то есть слегка касаясь его предплечья кончиками пальцев в ажурной перчатке. Несмотря на блестящие от слез глаза, личико ее ангельски прекрасно, спина прямая и полная достоинства, а низкий вырез платья заставляет забыть даже о дивной прическе с голубыми волосами.

Я приподнял голову от бумаги и сказал усталым голосом и с предельным оттенком доброжелательности:

– Спокойной ночи, маркиза!.. Мы сделаем все, чтобы решить!

– Спокойной ночи, ваше величество, – прошелестела она слабым от слез голосом, – я верю вам…

– Умом мое величество не понять, – согласился я, – аршином общим не измерить. Отдыхайте, маркиза.

До вечера успел принять лорд-канцлера и графа Никласа Томандера, оба набрали штат в свои департаменты и пришли за подтверждением о расширении полномочий, а также выслушал сообщение, что постоянно прибывают послы из королевств, где храбрые да инициативные, пользуясь моментом, пока коронованные властители в глубине пещер ожидают конца света, захватили троны и спешно прислали своих доверенных людей, стараясь заручиться моей поддержкой и обещая полное и беспрекословное послушание.

– Принимайте, – разрешил я. – Для прежних королей мы узурпаторы, а эти сами узурпаторы, так что будут нам верны за поддержку их узурпаторства, которое назовут как-то иначе.

Граф Варессер поклонился:

– Мудрое решение, ваше величество.

– Но вы недовольны? – поинтересовался я.

– Конечно, – ответил он. – Это неправильно с точки зрения права и законности, однако в данной ситуации стоит держаться реальности. Вы решаете правильно, ваше величество! И даже без колебаний.

– Без мук совести? – уточнил я. – Совесть политика должна быть гибкой. Будем придерживаться варианта, что бессовестно было покидать народ на гибель и прятаться в пещеры!.. Неважно, что другого пути выживания не было. Народу нужны эмоции, а не убедительные расчеты.

Он поклонился, отступил.

– Ваше величество, не засиживайтесь на работе. Уже поздно. Доброй ночи!

Я посмотрел в окно, в темном небе ярко блестят звезды, под столом шумно сопит Бобик, иногда дрыгает во сне лапами, пихая меня в сапог.

Уловив паузу, молча подремывающий на приставном стульчике у двери Хрурт встрепенулся, вскочил.

– Ваше величество!.. К вам герцогиня Херствардская. Впустить?

– И давно она в коридоре? – спросил я. – Впусти, конечно.

Герцогиня вошла быстрыми шагами, присела в поклоне, но тут же по моему жесту поднялась.

– Самантелла, – сказал я, – вы великолепны, но чем-то озабочены?.. Сядьте, пожалуйста.

Она послушно опустилась именно в то из кресел, на которое я указал взглядом, всплеснула руками.

– Ваше величество, я, как вы и велели, собираю слухи и настроения двора. Все жужжат, обсуждают каждый ваш шаг, как и ваших приближенных, что и понятно, но этих разговоров становится больше, и в них все больше, уж простите, осуждения.

Я пожал плечами.

– Но мечи в наших руках?

Она улыбнулась.

– Я же вижу, вы не всерьез!.. Ваше величество, я знаю, на Севере люди свободнее в выражении чувств. А здесь не только Юг, но столица империи Волсингейн, а в ней императорский дворец, в котором все сложнее, невероятно сложнее, чем где-либо!..

Я понимаю ваше желание вести себя по-северному, однако же…

Я сказал с неудовольствием:

– Иначе мир рухнет?

Она ответила мягко:

– Пойдет трещинами, а это серьезно. И совершенно не нужно вам. Если и собираетесь что-то менять, а вы собираетесь, чувствую, словно приближение грозы, то умоляю, нужно медленно, постепенно, постоянно прислушиваясь к высшему обществу! Прислушиваясь очень внимательно и настороженно.

Я поинтересовался:

– Это вы к чему, герцогиня?

Она чуть улыбнулась.

– Вы уже поняли, ваше величество. Да-да, в интересах империи Жанну-Антуанетту нужно приблизить. Приблизить по-настоящему. Вы плохо умеете притворяться, великий завоеватель!.. По вашей реакции вскоре все поймут, что Жанна-Антуанетта только идет с нами, но вам не близка. А это хоть и не очень большой, но все же урон репутации. А зачем?

Я вскочил, некоторое время постоял, грозно высясь над столом и упираясь в него обеими пятернями.

Герцогиня встала и присела в реверансе, виновато опустив голову. Я сказал, сдерживая раздражение:

– Нет, Самантелла! Нет. Во всякой случае, не в этот раз. У нее несчастье!.. С моей стороны будет не совсем красиво. Как будто пользуюсь случаем.

Она подняла голову, взглянула мне в глаза.

– Вы слишком щепетильны, – сказала она с укором. – Императорам это не свойственно.

– Я не урожденный император, – огрызнулся я. – До того как я стал им, я был человеком!

– Это заметно, – сказала она со вздохом. – Вы даже были хорошим человеком, как иногда кажется. Хорошо, спокойной ночи, ваше величество! Пришлю вам Мишеллу. Она в самом деле милая и чудесная…