Цусимские хроники. Апперкот - Сергей Протасов Страница 4

Постоянно следя за глубиномером и виртуозно работая на клапанах затопления балластных цистерн, лейтенант Трубецкой и боцман Кошевой удерживали плавучесть лодки практически на нулевом уровне. Едва оторвавшись от грунта, «Сом» начал чувствительно разворачиваться против часовой стрелки. Но почти сразу, после жесткого стального скрежета справа по носу, этот разворот прекратился. Причем резко, рывком. Далее лодка дрейфовала уже совершенно бесшумно. Даже звуки винтов уже надоевших катеров скоро стали совсем не слышны.

Не отрывая глаз от приборов, Трубецкой продолжал удерживать глубину дрейфа в пределах восьми-одиннадцати метров. Атмосфера становилась совершенно непригодной для дыхания. Чтобы насытить ее кислородом, снова открыли вентили баллонов высокого давления, пустив их содержимое внутрь прочного корпуса. Давление снова подскочило, но дышать легче не стало. Почти сразу начались обмороки от кислородного голодания.

В этот момент услышали гул отдаленного мощного взрыва, следом еще одного. А потом, спустя всего пару минут, снова грохнуло, но уже совсем рядом и намного сильнее. Даже по корпусу ударило с такой силой, что полностью заложило уши у всех, кто еще был на ногах, дернув всю лодку, как вымпел на ветру.

Лопнули почти все лампы освещения (за исключением двух в корме). Часть экипажа, уже потерявшая сознание, на время пришла в себя, но это только добавило общей суеты, так как теперь в лодке стало не только душно, но еще и темно, а маневрировать возможности по-прежнему не было. К тому же «Сома» выбросило на поверхность.

Так и не сумев совладать с подлодкой, Трубецкой бросился к иллюминаторам, а потом к перископу, чтобы оглядеться. У входа в фузанский фарватер были видны два больших четырехтрубных истребителя, один из которых сильно кренился влево, быстро заваливаясь на борт. Второй стоял на ровном киле, но явно погружался кормой. Оба они находились в районе минной банки, только сегодня выставленной «Сомом». Южнее маневрировали на больших ходах еще миноносцы, начавшие вскоре стрелять, вероятно в воду, а брандвахтенный пароход держался левее и что-то сигналил прожектором.

Рассматривая тонущие японские корабли, командир давал команды боцману, продолжая пытаться загнать лодку под воду. Это вскоре удалось, но командир замешкался с опусканием перископа. Более того, течением лодку опять выбросило на поверхность, и её явно заметили японцы.

От занятых спасением команд портовых катеров, облепивших истребители, и от группы судов, державшихся на месте последнего погружения лодки на грунт, отделились три силуэта. Трубецкой тут же открыл клапаны затопления балластных цистерн на погружение, намереваясь нырнуть метров на восемь, но не смог удержать субмарину от дальнейшего проваливания, и лодка сильно ударилась о грунт «клюнувшей» носовой частью, потеряв скорость дрейфа.

От удара о дно все попадали с ног или с тех мест, где лежали. Командир лодки рассек бровь о перископ, а многие моряки набили шишек и ссадин о железо, но даже от этого не все пришли в чувство. Вскоре слева стало слышно работу винтов катеров. Сколько их там было, определить не могли, но что это был не один катер, различалось совершенно отчетливо.

Столь большая численность дозоров была совершенно необычна для этих вод. Все предыдущие походы проходили при минимальном контакте с японскими патрулями, явно рассчитанными только на наши легкие надводные силы. Для обычных, не подводных миноносцев эти дозоры, даже в прежнем составе, были непреодолимы. Это подводники уже установили совершенно точно.

Чтобы поднять боевой дух, Трубецкой объявил экипажу о подрыве на наших минах японских истребителей, но в ответ из всей его команды лишь двое матросов, вместе с механиком что-то делавших у электромотора, смогли поднять руку, в знак того, что услышали слова командира. При этом было совершенно непонятно, поняли ли они, о чем идет речь.

Осторожно откачивая балласт из цистерн, снова подвсплыли до расчетных восьми метров и продолжили сплавляться к востоку. Спустя несколько минут слышали, как левее прошел катер в сторону бухты. Потом чуть дальше еще один в том же направлении. После этого еще в течение полутора часов «Сом» находился в подводном положении, даже не пытаясь осмотреться. Кислорода в лодке уже почти не было. Из всего экипажа в сознании оставались только командир лейтенант князь Трубецкой, механик мичман Лазарев и боцман Кошевой.

Все сидели без движения, обливаясь потом и молча глядя на хронометр. Когда рядом уже давно не было слышно никаких подозрительных шумов, решили снова всплыть под перископ. Однако, едва начав продувать цистерны главного балласта, командир и боцман, оказавшиеся последними, кто еще оставался на ногах, тоже потеряли сознание и пришли в себя уже минут через пятнадцать от проблесков солнечного света в иллюминаторах рубки всплывшей полностью в надводное положение и совершенно неуправляемой подводной лодки.

Едва очнувшись, Трубецкой машинально скомандовал «погружаться!». Но исполнить команду оказалось уже некому. Быстро осмотревшись через иллюминаторы и в перископ, он растолкал боцмана и вместе с ним начал отдраивать верхний рубочный люк. Одному это уже оказалось не под силу.

В абсолютной духоте и зловонии замкнутого пространства прочного корпуса, они из последних сил еще в течение десяти минут отдраивали люк боевой рубки, зажатый повышенным внутренним давлением. Когда это наконец удалось и свежий морской воздух хлынул внутрь корпуса, они снова рухнули без чувств. К этому моменту «Сом» пробыл в погруженном состоянии уже более шести часов, еще около полусуток до этого всплывая лишь на короткое время.

Чистый воздух и брызги от волн, влетавшие через люк, снова вернули в сознание командира и боцмана. Однако, едва чуток отдышавшись и осмотревшись с рубки, лейтенант снова скомандовал погружаться, несмотря на то, что еще даже не все пришли в себя. Японские катера были всего в полутора милях, но лодку, кажется, пока не видели.

Вскоре удалось привести в сознание весь остальной экипаж. Очнувшимся матросам рассказывали, что японцы пытались подорвать «Сома» мощными подрывными зарядами, возможно связкой мин. Зацеплением за минреп одной из них могло объясняться стальное скрежетание, которое слышали все в начале сплавления по течению.

Но, скрытно сдрейфовав в сторону, лодка избежала гибели и теперь была почти готова к продолжению похода. Подводникам повезло, что в самом начале дрейфа зацепились за трос минрепа. Этим лодку развернуло носом к месту подрыва японского фугаса, и гидравлический удар не смял корпус, лишь сильно встряхнув. Также экипажу сообщили, что на минах, выставленных ими ранее, подорвались два истребителя противника.

При последнем всплытии командир успел разглядеть еще и большие дымы с мачтами трех кораблей на юге. Возможно, они принадлежали приближавшимся японским большим крейсерам, шедшим в Фузан или Мозампо. Теперь следовало выяснить, что это были за суда, а в случае их захода в Фузан попытаться атаковать или хотя бы определить их численность и место стоянки в самой бухте. Но для этого сначала требовалось освободить винт, чтобы продолжить поход.

Однако до самого вечера осмотреть винто-рулевую группу не было возможности. При всплытии на поверхность, почти сразу после осмотра горизонта, приходилось снова нырять из-за появления дымов или чьих-то парусов. Хорошо, что успели мало-мальски проветрить внутренние помещения. Восстановить освещение удалось достаточно быстро. А когда наконец представилась возможность осмотреть винт, стало ясно, что в ближайшее время ход дать не удастся. На винт плотно намоталась рыбацкая сеть со множеством поплавков, один конец которой был явно обрезан. Похоже, по нему лодку и нашли катера.