Звездолеты погибшей империи - Сергей Ястребов Страница 39

Он потер лицо руками и встал.

Над Теофанией заходило солнце. Вдали, над морем, виднелся госпиталь святого Роха, где Платон работал. Двенадцатиэтажная громада, полукруглая в плане, обступала заливчик, в котором колыхались обычные для этих широт шхуны.

— Прости меня, — сказал Платон, не поворачиваясь. — Я понимаю, ты пришла совсем не за этим. Но — с кем я могу поделиться, если не с тобой?..

Он повел плечами. Ника с трудом сдержала желание подойти и погладить его по голове. Платон ведь одинок, жениться он даже не собирается…

— Я понимаю, — сказала она.

Платон сел.

— Прости… Ты понимаешь, мне страшно. Не в калабрийке дело — с ней мы справимся, так или иначе. Мы, наверно, справимся даже с социальными проблемами, хотя это будет потяжелее. Просто у меня такое чувство… Здесь, в системах Спирального моря… Как будто мы вломились в чужой дом, удобно расположились и уверены, что хозяева не придут. Мы уже привыкли считать, что родина человечества — не Земля, а Галактика. Но это ведь не так! Мы — вид, приспособленный к совершенно конкретной планете. Все правильно, никто из нас уже не считает Землю родиной. Я там даже не был. И ты не была… — Он покривился. — Я это знаю со своей стороны, с медицинской… Что такое пирамидная ретробулия? А амавроз Гансена? А полинейропатический псевдоатетоз? Это жуткие вещи, поверь мне. И совершенно неизвестные на Земле. Это здешнее. Точнее — это следствие контакта нашей биосферы с чужими. Мы сидим на спине кита… думаем, что это остров, рыбу ловим… А кит может в один прекрасный день повернуться к нам зубастой пастью. Или вообще нырнуть… — Он помолчал. — А мы тратим силы на войну. И даже остановить ее — не знаем, как.

Ника вздохнула.

— Ты правда думаешь, что мы в Пространстве не одни?..

Платон помотал головой.

— Нет. Я как раз уверен в обратном. Никакого другого человечества, никакого другого разума… нет. Нет даже ничего похожего. И… меня это и пугает. Потому что самое страшное — как раз непохожее. Неизвестность.

Ника кое–что вспомнила.

— А откуда это ты знаешь, что Андроник потерял четыре линкора?

Платон посмотрел на нее. Улыбнулся.

— Из сводок. Вообще–то я уже лет пять как вхожу в номенклатуру. Ты не знала?.. Ну да, конечно, не знала.

Ника не ответила. Скромный братец Платон…

— Я потому и говорю: обратись к Докиану. Если хочешь. О сражениях, которые еще не закончились, людям вроде меня все–таки не сообщают… — Он подошел к ней совсем близко. Почти коснулся плечом.

Ника смотрела в окно, и ей казалось, что Платон читает ее мысли, как в книге. Плевать на космические проблемы. Пусть в будущем хоть все человечество вымрет, хоть вся Галактика стянется в сингулярность; Ника не знала, возможно ли такое физически, и плевать ей было на это тоже. Пятьдесят лет. Самое большое шестьдесят. Чтобы прожить их. Прожить в своем доме, с человеком, который для этого однажды выбран. С которым ты — плоть единая.

Всего одна жизнь, а там — пускай хоть ад разверзается…

Только бы он вернулся.

В час, когда происходил этот разговор, гросс–адмирал Михаил Докиан сидел один в своем кабинете и старался ни о чем не думать.

Новости из Пространства были хорошие. Честно говоря — лучше, чем ожидалось на этой стадии. Группа «Юг» вгрызалась в Архипелаг вполне успешно; битва за Порт—Стентон, наверное, в учебники теперь войдет… Если будет кому их писать… Да… Андроник все–таки взял реванш, молодец. Фортуну бы только не спугнул… Докиан, как многие старые военные, верил, что сражающийся человек вступает в особые отношения с миром. С богами… Да, ни о чем не думать — не выходило. Он повернулся в кресле и осветил экран своего личного ординатора.

Вот оно — Спиральное море. Вот северная часть театра; там сейчас командует старый надежный Тарханиат, и там все спокойно. Вот юг… Архипелаг был в эту минуту покрыт невообразимой путаницей операционных линий, и оставалось только молить неведомо кого, чтобы Андроник Вардан в них разобрался; ну разберется, он же не дурак какой… И вот — главное на момент сейчас. Центр. Докиан поменял масштаб на тактический и вывел на экран картинку системы Укурмия.

Разглядывать планету он не стал. Высадка на Укурмии все равно не планировалась. Всего лишь отвлекающая операция. Знаете, сколько нужно сил, чтобы захватить планету–миллиардник? Чтобы действительно захватить, обеспечив полный контроль над ее грунтом? Лучше и не воображать… Слава богам, такое сейчас не требуется. Спутниковый комплекс «Гера» в окрестности планеты уже развернут. А это значит, что любой искусственный объект, поднявшийся над уровнем геоида больше чем на четыреста метров, будет сбит лазером. Не захват, а изоляция. Высаживать пехоту и чистить грунт можно потом хоть десятилетиями — если возникнет нужда. Стратегически это ничего не меняет…

Заболело сердце.

Докиан испугался. Не боли, а того, что за собой не уследил.

Я должен быть идеально здоров, пока мы не доиграем, — напомнил он себе.

Пора кончать войну…

Или не пора? С «теорией перманентной войны» Докиан был знаком, хотя никогда ни с кем ее не обсуждал.

Нет. Нельзя так.

Главная цель военного человека — это мир.

И в любом случае, поздно уже что–то менять.

Падший Ангел вырвался на простор.

Докиан сделал усилие, чтобы перестать думать об этом человеке.

Он нажал на кнопку. Через секунду вошел адъютант.

— …Я посплю. Нет, прямо тут… Часов хотя бы пять. Если мы выиграем войну раньше — разбудите.

Бой за Токугаву больше всего напоминал учебную операцию. Гондванских линкоров здесь оказалось всего два. Линейные крейсера «Альфред фон Тирпиц» и «Максимилиан фон Шпее» атаковали их, едва сойдя со сверхсвета — раньше, чем командование группы флотов «Ф» успело осознать происходящее. Когда шесть линкоров из соединения адмирала Музалона вышли в окрестность планеты, сражаться с ними было уже некому.

Тиберий Ангел категорически приказал линейному флоту не отвлекаться на борьбу с мелкими кораблями. Из шести византийских линкоров четыре распределились по экватору планеты Токугава, нацелившись на ее поверхность. А еще два сместились к северу и заняли геостационарные орбиты над Полярным континентом. Именно там, согласно упорным слухам, располагался дворец императора Вичупаки.

Гондванская империя оказалась на грани полной военной катастрофы.