Знакомьтесь, Гагарин! - Игорь Шенгальц

Пассажирский корабль «Владимир Великий», названный в честь первого императора новой царской династии, мягко опустился на бетонные плиты космопорта, строго по расписанию. Тут же, словно по мановению руки, вокруг засуетились роботы-погрузчики, ловко вытаскивая из грузового отсека чемоданы, кофры и дорожные сумки немногочисленных пассажиров. Еще через пару минут к кораблю подлетел старенький аэробус и пристыковался к закрытому до поры пассажирскому выходу.

- Уважаемые дамы и господа! – судя по голосу капитана, раздавшемуся по внутренней связи, он слегка устал, что не удивительно после трех дней, проведенных на синтетических стимуляторах. – Наш корабль совершил посадку в космопорте Алдай-2. Температура за бортом - плюс тридцать два градуса по Цельсию. Местное время - восемь часов шестнадцать минут. Через несколько минут вы сможете проследовать к выходу, расположенному в носовой части нашего корабля. Экипаж прощается с вами и желает удачного дня!

Никита с удовольствием потянулся, разминая затекшие конечности. Все-таки три дня полета, да еще в таких условиях – удовольствие ниже среднего. Департамент не любил платить лишние деньги за ненужный комфорт. Но Никита не расстраивался. Ерунда, мелочи жизни. Главное - он, наконец, в настоящем деле!

Его соседи по купе, двое мужчин и одна женщина - типичная семейная ячейка современной Европы - торопливо доставали ручную кладь из багажных отсеков над головами. Одна из сумок не выдержала столь бесцеремонного обращения и внезапно раскрылась, заставив женщину испуганно вскрикнуть. На головы посыпалось разнообразное содержимое, в основном - предметы одежды. Впрочем, помимо одежды, там было еще много всего.

Никита ловко поймал бутылку настоящей «Московской» водки, заслужив одобрительный взгляд одного из мужчин. Как тот умудрился протащить ее через зону таможенного контроля в Шереметьево-5, Никита даже представить боялся.

Аккуратно протянув бутылку мужчине, другой рукой он тут же подхватил что-то ярко-красное, почти невесомое, планирующее в воздухе… оказавшееся женскими трусиками. Хотя что можно прикрыть таким маленьким кусочком прозрачного креплекса - тончайшего и легчайшего материала, чрезвычайно востребованного женскими модельерами - понять мужчине сложно. Никита тут же отбросил их, будто обжегшись. Трусики плавно спланировали на одно из спальных мест.

Женщина покраснела, как, впрочем, и сам Никита. Мужчины довольно рассмеялись.

- Ничего, парень, привыкай! Таких вещей бояться не стоит! Скорее, наоборот… – добродушно прогудел один из них. За все три дня пути Никита так и не смог запомнить, как зовут его соседей, хотя обычно на память не жаловался. У выходцев из северной части Объединенной Европы всегда были очень сложные имена, но эти словно старались побить все рекорды.

Все еще красный от смущения, Никита поспешил подхватить свою сумку и, кивнув на прощание, выскочил из купе.

Остальные пассажиры уже потихоньку тянулись к выходу, хотя люк еще не открыли. Впрочем, подобное нетерпение всегда отличало российских путешественников, а иностранцы, словно подозревая, что русские обладают некоей секретной информацией, старались от них не отставать.

Никита с трудом обогнул полного мужчину, выбиравшегося из своего купе. Тот заметно страдал от жары, несмотря на кондиционеры. Пот струился у него по лицу, капая на матовый пол корабля.

«Бедняга! – посочувствовал про себя Никита. – Что же с ним случится снаружи? Погодка-то совсем не для него…»

Наконец люк плавно отъехал в сторону, и пассажиры активно зашевелились. Люди по одному покидали корабль по короткой «кишке»-переходу и занимали места в аэробусе, которому предстояло доставить их к главному терминалу космопорта.

Через пару минут Никита добрался до люка и, попрощавшись с улыбчивой красавицей-бортпроводницей, шагнул в аэробус. С давних времен повелось так - и до сих пор никто не счел нужным поменять эту традицию, - что сидячих мест в аэробусе было немного, и почти все они уже оказались заняты. Впрочем, Никиту это не расстроило. Постоять в уголке у окна, поглядывая на иссиня-черные плиты космопорта, уходящие на много километров во все стороны, доставило ему определенное удовольствие после нудного трехдневного созерцания корабельных стен. Новые планеты всегда привлекали его, к тому же он мало где успел побывать за свою еще достаточно короткую жизнь – Никите не так давно исполнилось двадцать лет.

Роботы-погрузчики продолжали кружить возле корабля. Через некоторое время к ним присоединились ремонтные роботы, отличавшиеся большей целеустремленностью и уверенностью в своих действиях.

Никита улыбнулся, глядя, как ремонтник грозно приказал что-то одному из погрузчиков и тот, уныло опустив манипуляторы, тихо отлетел в сторону.

«Совсем как люди…» - подумал Никита.

Он не так уж погрешил против истины. Роботы были образца семидесятых годов прошлого столетия, а тогда во всю технику, куда можно и нельзя, пытались запихнуть имитаторы настроения, стараясь таким способом создать атмосферу искреннего дружелюбия. Со временем это делать перестали в силу разных причин. Например, многие роботы стали почему-то вместо радостных восклицаний, которыми, по замыслу создателей, они обязаны были приветствовать любого человека, что-то невнятно, а иногда и злобно, бормотать в динамики. Шокированным техникам пришлось изрядно поломать голову, но исправить дефект так и не удалось. Роботы ссылались на всевозможные сопутствующие поводы, из-за которых они не в силах источать дружелюбие, начиная с магнитных бурь и кончая отсутствием новых деталей. Никита же попросту подозревал их в мизантропии. Эксперимент с имитаторами завершили, но из уже действующих роботов изымать их не стали, посчитав это лишней тратой денег. Поэтому до сих пор на многих небогатых планетах, где технику меняли не столь часто, как в Метрополии, порой можно было встретить очень интересные экземпляры.

Отвлекшись на перебранку роботов, Никита не сразу заметил, что поток пассажиров в недра аэробуса иссяк. Однако двери закрывать не спешили, словно ожидая кого-то еще.

Через несколько минут, когда даже водитель начал недовольно оглядываться со своего места, а многие пассажиры уже отчетливо заворчали, в салон вальяжно ввалился крупный мужчина, обладатель пышных, но аккуратно подстриженных и очень ухоженных усов пшеничного цвета, в ослепительно белом костюме самого модного покроя, и, повелительно взмахнув тростью красного дерева с золотым набалдашником в виде головы льва, приказал водителю: