Русский клан - Виктор Косенков Страница 35

— Ситуация щекотливая получается… Я не могу купить землю, которая находится напротив нашего дома. Ее уже купили. И в земельном кадастре сказали — очень давно, так давно, что хозяина разыскать нет возможности. А понимаешь, строить дом в другом месте — это выглядит так, словно мы хотим выйти из клана. А мы ведь этого не хотим? — спросил он у нее все так же шепотом. Она нахмурилась и стала похожа на серьезно задумавшегося котенка.

— Нет, — ответила жена после паузы. — Я, по крайней мере, точно не хочу.

— И я не хочу. — Он скорчил страдальческую гримасу. — Видишь, получается неразрешимый вопрос. Из клана мы уходить не хотим, а дом основать желаем.

— Но может быть, стоит поговорить с Сашей? — с надеждой в голосе спросила Лида.

— Конечно, стоит, — задумчиво сказал Валера. — Надо только момент подобрать. Сейчас, боюсь, не время.

Они замолчали

— Валерка, — тихо-тихо позвала Лида. — Я тебе хочу тайну раскрыть.

— Семейную? — поинтересовался Огарев.

— Ну, почти. Помнишь, когда мы поженились, я с отцом разговаривала, долго? Ты еще спрашивал, чего мы там секретничали.

— Не помню, — честно признался Валера.

— Ну и не важно. — Лида встала, прошлась по комнате, зачем-то посмотрела в окно. — Сейчас, погоди…

Она подошла к столу, начала выдвигать ящики, переворачивать хранящиеся там бумаги.

— Неужели потеряла? — в отчаянии бормотала она. — Неужели потеряла?

Наконец ее поиски увенчались успехом.

— Ага! — обрадовалась она. — Вот смотри!

И протянула Валере… Он не поверил своим глазам, хотя с первого раза узнал разноцветную бумагу свидетельства о праве собственности на землю.

— Лидка! Солнышко мое! Это же…

— Да, да! — сказала Лида, подлезая под его руку. — Тот самый участок!

— Так чего ж ты молчала?!

— Понимаешь, — она зарылась лицом в его свитер, — мне отец деньги дал тогда. Но не для этого, а так, на жизнь… и все такое. А я… В общем, даже не знаю, что на меня нашло. В результате мы имеем кусок земли прямо около остальных домов… Вон там.

Лида ткнула в окно, в ветер, рвущий темноту ночи.

— А я недавно с Сережкой говорил, — прошептал Огарев, целуя волосы жены. — Где был, спрашиваю. У девочки, отвечает. Я ему, мол, приводи, посмотрим. А он: куда, говорит, мне ее приводить? В комнатушку? Я еще тогда задумался так… Дом должен быть. Свой дом. Как все странно складывается.

За окном снова пошел снег.

Санкт-Петербург.

Начало февраля

В Северной столице Денис Рогожин лег на дно. Уцелевшая часть его банды затаилась вместе с ним.

Тут, на берегах Балтийского моря, действовали свои законы. Екатеринбургские проблемы уже не считались. Кому какое дело, что произошло с достаточно молодым и резвым Денисом где-то за Уральским хребтом? Дело прошлое. Ведь если человек сука, то он свое нутро везде покажет. А если нет, то у него есть шанс начать все заново.

В Питере Рогожину даже понравилось.

Тут работали серьезные люди. Отожратыми животами не трясли. Если золото носили, то по делу, со смыслом. Да и с оружием бугры явно дружили.

— Можно жить, — бормотал Рогожин, засев с приближенными молодцами в ресторане и поглядывая на столики, где обедали серьезные люди. — Можно жить.

— Только скучно, — пробасил кто-то из окружения.

— Ну, — отмахнулся Денис, — это мы исправим. Не большая беда.

Рогожин наслаждался Питером. Ему нравились каналы, мосты, старые дома. Денис любил питерскую толпу. Всех этих людей, которые толкаются, спотыкаются, бегут, стоят, опаздывают, спешат. Тут все казалось другим. Незнакомым, новым. Рогожин ощущал себя настолько чуждым в этой атмосфере, что получал от этого удовольствие.

Однажды во время прогулки Дениса остановил цыганенок. Охрана, проморгавшая шустряка, сделала шаг вперед, но босс остановил их.

— Тебе чего?

— Пайку хочешь? — спросил чумазый мальчишка. — Зеленка.

— Пайку?.. Почем? — Рогожин полез за кошельком.

— Дешево, — ответил цыганенок. — Две сотни.

Денис, не глядя, сунул парнишке деньги и взял пакетик с зеленкой. Яркая, кислотно-зеленая трава лежала на ладони.

— А еще у тебя есть? — спросил Рогожин.

— Есть. А надо?

— Надо. Сведи-ка меня со старшим. Дело есть.

Цыган в Питере не любили. Не любили простые люди. И не любили те самые бугры, в число которых так старался попасть Денис. Неприязнь к этому кочевому народу складывалась из множества факторов. Хрестоматийные грязь, воровство и бродяжий образ жизни уже никого особенно не удивляли. Но основной причиной всенародной нелюбви к цыганам были наркотики. Таборы больше напоминали лаборатории на колесах, где изготавливался едва ли не весь спектр наркотических веществ. Причем качество было весьма и весьма сомнительным. Поэтому даже те, кто занимался дурью, с цыганами старались не связываться.

Рогожин легко нарушал гласные и негласные запреты. Фактически для него не существовало ничего подобного. Денис умел, когда хотел этого, выходить к нужным людям, внушать им уважение и доверие.

Буквально через два рукопожатия Рогожин вышел на барона.

Этот цыган буквально сошел с киноафиши. Седая короткая борода, курчавые, на вид как проволока волосы, цепкие глаза из-под кустистых бровей, глубокие морщины. Если к этому добавить красную рубаху с широкими рукавами, толстый пояс и сапоги, то портрет Будулая становился полным.

Барон дураком не был. Он понимал, что одним вольным напористым ветром, пестрой степью да гаданием по руке сыт не будешь. Ему нужен был человек, который ввел бы его товар в огромный Питер.

— А не боишься? — спросил барон у Рогожина.

— Я?

Барон развел руками: извини, мол, и потащил гостя, с которым был знаком уже неделю, к стоянке большегрузных автомобилей. Там, в огромном рефрижераторе, была размещена лаборатория.

— Заходи, — кивнул барон. — Тут все есть…

Несколько курчавых голов повернулись в сторону распахнувшейся двери. Охрана равнодушно смотрела на вошедших.

— Все, что хочешь, в любых количествах. — Барон прошел мимо столов с пробирками. Мимо белых фартуков. Мимо гудящих морозильных камер. — Тут, здесь и сейчас, героин. Синтетический товар. Втыкает…

Цыган зажмурился.

— Пробовал? — хмуро спросил Рогожин.

— Нет. — Барон покачал головой. — Не увлекаюсь.

— Так откуда ж знаешь? — Денис усмехнулся.