Перуну слава! Коловрат против звезды - Лев Прозоров Страница 3
Перуну слава! Коловрат против звезды - Лев Прозоров читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
В сердце Чернигова возвышалось строение из потемневших от времени и непогод дубовых брёвен. Дубы росли и вокруг него. На ограде, словно на частоколе лесного городца вятичей, скалились людские черепа, в которых намётанный глаз признал бы уроженцев степных и лесных племён и иных, дальних земель. Были тут и совсем уж чудные головы – вытянутые, будто колпаки [2]. Всё это была добыча войн и походов северских князей за многие столетия.
Над четырехскатной тесовой крышей строения островерхой шапчонкой, примостившейся на маковке великаньей головы, поднимался дымник. Сейчас из-под него валил густой дым.
Внутри, в свете разложенных под кровлею очагов, возвышались четыре столба белого камня – их тоже четыреста лет назад приволокли из похода на дальний полдень в обозе северской рати.
Отзвучали слова обряда, взвились вверх багряные завеси между каменными столбами, и стоявшими под сводами строения – жрецам, волхву Бояну, князю Святославу с воеводами и посаднику Претичу – явился огромный истукан из дерева. Два серебряных лица смотрели на полночь и на полдень. Перун, дающий доблесть и правду воинам Руси, и Велес, принимающий души честно погибших. Люди задержали дыхание, пока занавеси были подняты – негоже смертным дыханием своим осквернять лики Богов. Таков был обычай, единый от этих земель до родных для руси берегов Варяжского моря.
После того как Боги приняли жертвы, во дворе храма на глазах пришедших поклониться Богам жрецы провели белого коня – священного скакуна, который отроду не знал иных наездников, чем верховный жрец святилища, – над тремя парами связанных крест-накрест копей.
Белый скакун раз за разом перешагивал через копья правой ногой – и с каждым его шагом лица князя и воевод светлели. Правое копыто священного коня означало благоволение Богов, сулило удачу. Шаг с левой ноги был недобрым знаком. Настал черед последней пары древков, и тут конь взвился, будто укушенный, – и перемахнул копья не шагом, а прыжком.
Вскинув в прыжке вперёд обе ноги – и правую, и левую.
– Что это может значить, мудрый? – князь нахмурился и требовательно поглядел на Бояна.
Гусляр только указал глазами на главного жреца черниговского святилища – не он тут был хозяином, не ему толковать здешние знамения, разве уж местные служители Богов сами признают себя бессильными.
– Ты не потерпишь поражения, князь. Это – главное, – произнёс жрец.
– Может быть, – негромко отозвался Святослав. – Может быть…
Утром Мечеслав уселся к веслу зевающим.
Грёб от Чернигова до Моровийска, а потом уступил место на скамье другим – и Лутаву с Вострьским городцом, воротами обступившие Десну, проспал между рядами скамей, завернувшись в плащ.
Долго не поспал – растолкали. Вокруг лежал густой туман, будто простоквашу над водою пролили. Не видно было не то что других насадов – носа и кормы собственного не разглядеть. Только и знать, что не одни на реке – туман вокруг полнился глухим плеском вёсел.
Снял плащ – чтобы натянуть поверх стёганого подлатника кольчугу, на голову – прилбицу, поверх – шлем. Застегнул ремень под подбородком, бармицу – у виска. Затянул пояс с мечом и ножом в ножнах. Бряканье кольчуг, щёлканье пряжек, звук задевшего об окованное устье ножен огнива [3] разносились в тумане пугающе далеко. Хотелось замереть и не дышать.
Мечеславу казалось, прошло полночи, прежде чем в тумане впереди затлели искры огней. Огней было тревожно много – не весь ли Киев не спит, ожидая князя? И – как ожидая? Молодой вятич уже понял, что князь-Пардус не в ладах со своей матерью, правившей в Киеве. Не засада ли впереди?
Впереди внезапно зажёгся ещё один отсвет. Двинулся вверх-вниз. Потом влево-вправо. Мечеслав Дружина узнал знамение Громового Молота – таким осеняли себя русины, поминая Перуна. Тут же от одного из огоньков на берегу отделилась маленькая искорка и отражением в колдовском зеркале повторила знамение.
Ждут.
В Чернигове, перед погрузкой в насады, Святослав приказал: в Киеве бить быстро и, где только можно, не насмерть.
«Это всё-таки мои люди. Да и вам с ними да их друзьями потом, может, за одним столом есть».
Вот такой сечи у сына вождя Ижеслава ещё не случалось. В любой битве тот, кто бежал навстречу, стоял на пути, да хоть и от тебя убегал – был враг. Враг, которого надо было убить – ну, самое малое, взять языком, и тоже не для того, чтоб кормить потом блинами с мёдом. А биться с теми, с кем потом есть из одного блюда – а они, к слову сказать, об этом знают? Да… об таком думать ещё не доводилось.
Вот и огонёк впереди разросся, стало видно костёр на причале. У костра – тени, немного – трое, четверо… пятеро. Увидев вырастающие из тумана тени насадов, двое поневоле пятятся. Ещё прежде первого деревянного стука резного носа насада о причал – чьи-то пошевни ударяются в настил из плах, снова и снова. Прыгает сам Мечеслав, успевая подивиться шалой радости на лицах молодых парней, стоящих у костра – ни мечей, ни кольчуг, стеганки, шлемы, топоры да короткие копья, по лицам не воины, не селяне, что-то вроде обозной челяди у Радосвета.
– Немцы? – коротко звучит княжий голос над причалом. Отвечает кто-то постарше парней-костровых:
– К утру ждём.
– Успели! – выдыхает над ухом Мечеслава Икмор.
– За мной! – приказывает князь.
Навстречу дружине, устремившейся за вождём, из тумана вздымаются на лосиных ногах свай знакомые вятичу по родным лесам лабазы. Только тут они попузатее и берегут не охотничью добычу, а улов рыболовов да купеческие товары. В этой половине Подола люди не живут – тут по весне всё топит Днепр Славутич. Под ногами хрустит сухой рогоз, шуршит осока. Мимо мелькает чьё-то испуганное лицо, белое в тени деревянного брюха лабаза – вятич было разворачивается вслед немедля скрывшемуся среди леса свай незнакомцу, Ратьмер одергивает за плащ:
– Брось! Холоп купеческий хозяйское добро сторожит…
Да когда уже кончатся эти лабазы?
Словно услышав мысли вятича, длинноногие срубы расступаются в стороны. Под пошевнями глухо гудит мост, и перед молодым князем и его дружинниками распахивается просторная площадь. Вятич чуть не спотыкается, вертя головою – Ижеславль или Хотегощь уместились бы тут трижды, если не четырежды. Не в Киеве, не на Подоле – вот тут, на площади…
Те, кто бегут рядом, не оглядываются – прибавляет шаг и вятич, думая, что в Новгороде-Северском за это время они уже были бы в крепости – не напрасно, видать, спутники смеялись над ним, когда он принял Новгород за стольный город руси!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии