Мститель. Лето надежд - Валерий Шмаев Страница 3

Перезнакомился и с теми, кто туда же уходил, а уходили многие. «Стерх» меня с короткими характеристиками ознакомил. Люди все жизнью битые, а кто-то и с проблемами. Кто с житейскими, кто с законом родного государства, а кто, как «Лето» с «Багги», – войной наглухо переклиненные.

А полковник ФСБ Малышев Александр Иванович – это отдельная история. Меня с ним «Стерх» персонально познакомил, и мы с этим необычным офицером даже последовательные шаги наметили, но человек предполагает, а война все расставляет по своим местам. Думали….

Черт его знает, чем мы с ним думали. Наверное, до самого выхода из блиндажа я надеялся, что все это розыгрыш. Подсознательно к этому был готов, а выйдя из блиндажа, ошалел.

Это был в первую очередь очень сильный эмоциональный шок, и испытал его не я один. Ожидание чего-то необычного перекрыла будничная реальность. Вон там, за провалом старого военного блиндажа, была обыденная для нас жизнь со всеми привычными нам проблемами и устоявшимся укладом жизни. Психологически я ожидал обстановки как на старых черно-белых кадрах военной хроники, а увидел обычный сосновый лес. С запахами, яркими красками, пением лесных птиц, шелестом песка под ногами. Это ударило сильнее всего.

Воздух чище – сразу чувствуется после загазованного Санкт-Петербурга. Обстановка вокруг изменилась – песчаного карьера как не было. Лес, нас окружающий, совершенно изменился, а чуть в сторонке стоит немецкий ручной пулемет, и потрясающе красивая девочка в незнакомом камуфляже рядом с ним расположилась. Ребенок совсем, лет, может, пятнадцати, а взгляд как будто через прицел смотрит и сейчас на спусковой крючок нажмет.

Слух у меня сразу отдаленную стрельбу отметил и гул где-то высоко, но самолет не сверхзвуковой. Звук другой. Басовитей, что ли?

«Егеря» я только мельком увидел. Не таким он оказался, как на фотографиях, – много старше и на лице шрам свежий. На фотографиях прошлого года этого шрама у «Егеря» не было. Оружие местное, экипировка слегка на нашу похожа, но люди, его окружающие, от нас отличаются, как земля и небо. Мальчишки и девчонки, а взгляды, как у той девочки у пулемета, и возрастом все не намного старше. Молодых парней всего несколько человек, и все они вокруг Егорова кучкуются этаким плотным живым щитом. Как будто отойти от него боятся и прикрывают его от всего на свете.

«Егерь» сразу приказания принялся отдавать своим бойцам. Нас он как-будто не видел, но приказания отдавал и Вере тоже. А вот девочка Вера….

Девочка Вера кардинально изменилась, как будто мгновенно напитавшись силой окружающей нас обстановки. Я вдруг понял, что в ней было необычного. У нас она была чужая. Наверное, мы все так себя ведем в незнакомом для себя месте – слегка настороженно.

Для Веры даже через год все у нас было чужим, а сюда она вернулась домой, и не просто домой, а в собственную семью, и все окружающее ее было ей привычным. Оказалось, что у нее позывной «Дочка», и она уже помощник «Егеря», и слушаются его бойцы Веру, как и самого «Егеря», а на нас они смотрят, как на пустое место. Нет. Поглядывали с любопытством, но общаться не желали от слова «совсем».

Окружили Веру с сыном в основном девчонки. Две из них выделялись. Слаженностью движений, что ли? Они действовали как единый механизм: четырехногий, четырехрукий и абсолютно неживой.

Одинаковые комбинезоны, разгрузки, будто приросшие к спинам рюкзаки-трехдневки, добротные, сшитые на заказ берцы, «вальтеры» на поясе и банданы были у всех бойцов «Егеря», но конкретно у этих девушек были на бедрах ножные кобуры с небольшими нестандартными револьверами. С двумя у каждой девчонки, на каждом бедре под обе руки.

Они что же, обе двурукие? Сильны! Где «Егерь» их взял?

Такие же сшитые на заказ умелыми руками открытые кобуры, хитрой системой кожаных ремней притянутые прямо к комбинезонам, торчащие рукояти револьверов и длинные кармашки рядом с глушителями. И видно было, что этими револьверами девушки пользоваться умеют.

Та девочка, что нас у блиндажа встретила, – Тая. Со своим «MG-34», который ей тащил один из парней, что все время сопровождал Веру, и «Фея». Красивая девчонка, это – без какого-либо сомнения, но красота ее была необычной.

Было в чертах лица этой девочки что-то неземное, нечеловеческое. Настоящая фея, как будто сошедшая с иллюстрации фантастического романа, но в такой же, как и у всех остальных, форме. Разве что вместо привычного в фантастических романах лука за ее плечом висела такая же, как и у «Егеря», снайперская винтовка с большим, кустарно сделанным несъемным глушителем.

«Фея» руководила всем, что крутилось вокруг Веры и «Егеря». Командовала привычно. Естественно. Буднично доводила приказы «Егеря» и Веры до конкретного исполнителя и ни разу не ошиблась. И так же как и Тая, за все это время ни разу никому не улыбнулась.

На острове все встало на свои места. «Егерь» все четко разложил как по полочкам: здесь вы, а вон там, в сторонке, я с моим отрядом. На войне всем места хватит, а делить мне с вами нечего. У вас своя жизнь, у меня своя – и они не пересекаются. Идем вместе до определенной точки, а потом вам за линию фронта, а мне дальше своей дорогой.

То, что капитан Егоров придумал и сделал всего за два года, я осмыслить сразу не смог. Было крайне сложно, так сказать, мозгами охватить всю масштабность его проекта. Мне на это не одна неделя понадобилась – девочка Вера помогала поначалу. И когда она успела инструкции от «Егеря» получить?

Про диктофон с наказом «Егеря» я только в самом конце войны узнал, но те документы, что капитан Егоров мне в самый последний момент передал, и те, что мы в Риге захватили, сразу определили направление моей работы и работы отдела, а несколько позже и всего управления полковника Малышева.

Деньги, которые были на немецких счетах в южноамериканских и североамериканских банках, были не просто большими. Это были гигантские легальные суммы, которые сразу же начали вкладывать по предложению Малышева в различные проекты в Канаде и Америке.

Теперь того голода, который был в нашем мире в сорок шестом и сорок седьмом годах в Советском Союзе, уже не будет. Не будет послевоенного экономического спада, и вообще очень много чего не будет. Уж мы постараемся, и ребята «Егеря» тоже.

Отряд «Егеря», уже легализированный в Америке и Великобритании, принялся частично осваивать в том числе и эти деньги. Проекты, которые запускались в этих странах, должны были со временем изменить расклад во всем мире, и руководили ими те самые люди, которых мой современник спас от жесточайшей смерти в сорок первом и сорок втором годах.

Тогда, сразу после перехода, я еще не понимал, что все, кого мы видели своими глазами, учились у «Егеря» два долгих военных года. Учились истово, отказывая себе во многом, отрывая время от и так невеликого времени отдыха и сна. Учились всему, что знал капитан российского спецназа. Учились не только убивать, но и выживать в невероятно сложных условиях полной автономности своей жизни в окружении смертельно опасных врагов. Два тяжелейших года этой бесконечной войны.