Диверос - Евгений Клевцов Страница 29

Она вздохнула и тихо улыбнулась своим воспоминаниям.

– Когда я закончила, спросила, что он об этом думает. Он покачал головой, и сказал, что признает свое поражение. «Я думаю, что нам в Зигверте совершенно необходим такой инструмент, – сказал он. – А еще я лично упрошу коменданта приглашать вас к нам зимой на несколько дней, чтобы вы могли поиграть на нем.» Родители были в восторге, а меня такая неприкрытая лесть покоробила. Когда мы оказались вдвоем на балконе, я спросила его: «Значит, по-твоему, я хорошо играю?» – «Ты? – удивился он, – Ты, по-моему, вообще играть не умеешь». – «А что же ты тогда сказал родителям, что тебе понравилось?!» – «Я не говорил, что мне понравилось. Я сказал, что нам надо завести такую штуку в крепости. И приглашать тебя на ней поиграть». – «И зачем же, если тебе не понравилось?» – «Ну… – пожал он плечами – Ты будешь приезжать, подниматься на стену, тренькать на нем… И остаток зимы к Зигверту ни один зверь близко не подойдет – все разбегутся по лесу».

Сигилль замолчала и опустила голову. Но она быстро справилась с эмоциями и продолжила рассказ.

– Потом он уехал – а почувствовала, что каждый день жду его возвращения. Ансель все понял. Он не злился, ни в чем меня не обвинял, мы с ним продолжали оставаться друзьями. Но я чувствовала, как ему тяжело. Я знала, что ничего не обещала ему, но иногда чувствовала себя предательницей. А потом вернулся Эльдрик – и я забыла обо всем. Потому что, едва успев зайти в дом, он сразу попросил выйти за него замуж.

– И ваши родители не были против? Вы ведь были почти не знакомы.

– Не были мы незнакомы, – покачала головой Сигилль. – Потому что я каждый день говорила о нем, спрашивала Анселя, нет ли от него известий, не собирается ли он назад. Просила рассказать о нем все-все: как они проводили детство, были ли у него подружки, красивыми ли они были, и где эти гадины сейчас, что он любит есть на завтрак… в общем, подозреваю, что родители даже не заметили, что Эльдрик вообще куда-то уезжал – так часто у нас дома звучало его имя. К тому же, он был из хорошей семьи, с весьма достойным прошлым и, как говорила мама, «многообещающим» будущим – только что пришла новость о том, что он был назначен новым комендантом Зигверта… В общем, все устроилось очень быстро, еще и потому, что ему удалось выпросить совсем короткий отпуск перед вступлением в должность. Через пару дней после свадьбы он вернулся на Север, а меня через некоторое время привез Ансель.

Мэй Си заметила, что из открытого чердачного окна ненадолго показалась Хиетт. Потом она скрылась, и за ней мелькнула черная тень – вместе с Кин Зи они осматривали чердак. Но Сигилль сидела спиной, да и внимание ее сейчас было занято не настоящим, а прошлым.

– Почти сразу я ощутила, что что-то изменилось. Как будто Эльдрик стал отдаляться от меня. Он по-прежнему оказывал мне знаки внимания, как и любой новобрачный, но чем дальше, тем более явно в них проступала какая-то наигранность, какая-то фальшь. Будто бы мое общество тяготило его. Постепенно он все больше времени стал проводить на службе, находя для этого самые незначительные поводы, а потом даже выдумывая их. Оставаясь со мной, он становился все холоднее. Долгое время я старалась не замечать этого, списывая все на усталость, нервотрепку на новой должности, верила, что все пройдет… И когда однажды поняла, что беременна, сообщила ему об этом с радостью, потому что надеялась, что это станет концом всех бед.

Ее руки, лежащие на столе, снова сжались в кулаки, а глаза разом высохли.

– Это и стало концом. Концом всего, что было между нами. Я рассказала ему обо всем за ужином. Он молча выслушал меня, потом долго сидел, опустив голову. И вдруг, схватил кружку, и изо всех сил грохнул ей об стол, разбив на куски. Затем, размахнулся и швырнул в стену оставшуюся от нее ручку, которая разлетелась рядом с моей головой. Я закричала от страха и от неожиданности, а он пнул в сторону стул на котором сидел и вышел, хлопнув дверью. Больше я его в эту ночь не видела. Вернулся он через два дня, хмурый, но спокойный. Попросил у меня прощения, но оставался каким-то потерянным, иногда долго смотрел на меня, ничего не говоря. Так мы и жили все время, пока не родилась Фремм – без мира и без войны. Иногда разговаривали о чем-то… но о ребенке – почти никогда. Такие разговоры ничем хорошим не заканчивались. Но чаще всего мы проводили время отдельно друг от друга: он был на службе, а я почти не выходила из своей комнаты.

– Стоило ли так жить? – спросила Мэй Си.

– Мы говорили об этом иногда. И на этих разговорах все и заканчивалось, как будто не могли решиться разойтись. Но когда появилась Фремм, все изменилось. Эльдрика как обычно не было дома, он вернулся через день, после того, как она родилась. Вошел в комнату, увидел нас… Вдруг лицо его побагровело, он повернулся, и, ничего не сказав, быстро вышел, так хлопнув дверью, что Фремм зашлась криком, а мне пришлось потом звать на помощь, чтобы открыть ее. Вернулся он ночью, в расстегнутой одежде, красный, весь провонявший каким-то пойлом, дымом и потом. Прямо с улицы, не раздеваясь, вломился в комнату, рыча как зверь, не обращая внимания на плач дочки, схватил меня за руку, стащил с кровати на пол…

Сигилль замолкла на полуслове, добела сжав губы. В чертах ее лица вдруг не осталось никакой теплоты, оно стало жестким и холодным.

– Я так кричала, что сбежалась охрана. Солдаты оттащили его, а домашние отвели меня с дочкой в дом, где жили работники. Нам освободили большую теплую комнату на верхнем этаже. Наутро, когда его не было дома, они принесли наши вещи. Мужчины пообещали защитить меня, если Эльдрик снова попытается… применить силу. Но он больше не проявлял агрессии. Правда, вернуть нас в дом тоже не пытался. Спустя несколько дней он явился к нам в сопровождении местного судьи и объявил, что не признает Фремм своей дочерью, разрывает все отношения со мной, и в ближайшие дни я отправлюсь назад в Ольферт.

Тут она снова прервалась и посмотрела на Мэй Си:

– Рассказ получился дольше, чем я ожидала. Но потерпите, сейчас будет самое главное. В конце-концов, вы же сами этого хотели – теперь слушайте.

Мэй Си кивнула.

– Итак, Эльдрик дал мне неделю на сборы. А через пять дней в Зигверт внезапно нагрянул Ансель. Кто-то из гарнизона, кто дежурил в доме в ту ночь, когда Эльдрик избил меня, поспешил в Ольферт, рассказал ему обо всем, и тот, не теряя ни минуты, помчался в Зигверт. Вы бы видели его лицо, когда он, увидел нас с Фремм! «Будьте здесь. Закрой дверь и никуда не выходи» – сказал он мне и ринулся к брату.

Мэй Си заметила, как дернулся уголок рта Сигилль, и ее голос стал жестче.

– Какое-то время я сидела в комнате, качая колыбель дочери и от страха даже не понимая, что я делаю. И вдруг – в окнах большого дома замелькал свет, а во дворе поднялась страшная суматоха. Я почувствовала, что что-то случилось, схватила Фремм и побежала вниз. Уже на улице я увидела, бегущих через двор гарнизонных целителей. Я поспешила за ними. На нас никто даже внимания не обратил, кругом все носились туда-сюда, поэтому я с Фремм на руках поднялась на второй этаж… и увидела это. Двери в кабинет Эльдрика были открыты. Сам он он, весь белый, с всклокоченными волосами, сидел в кресле у входа, а рядом… рядом, на полу, на спине лежал Ансель. На нем с треском резали и рвали одежду, кто-то кричал, чтобы открыли окна и принесли лед. Некоторые пытались раскрыть запечатанные на зиму рамы, кто-то пробежал мимо, а я стояла, не в силах сделать ни шагу дальше. Мне вдруг показалось, что в воздухе чем то запахло, приторным, горьким, как будто разлитой кровью. Вдруг стало очень жарко, а в ушах появился растущий звон, заглушающий все голоса. Наверное, я издала какой-то звук, может, даже закричала, потому что все вдруг обернулись и те, кто был в коридоре, бросились ко мне. И тут все перед моими глазами начал заливать яркий белый свет. Я подумала, что сейчас главное – не уронить Фремм, поэтому медленно опустилась на колени и положила ее на ковер. Потом… потом больше ничего.