Если движется небо - Евгения Духовникова Страница 28

– В Юнивёрсе не было междоусобных войн уже долгие годы. Разве на Альбедо кто-то напал? – тихо пробормотал Лейф скорее самому себе, чем кому-либо.

Однако его услышали.

– Вы не в курсе? На космопорт в Интане была совершена террористическая атака. Весь Интан полностью уничтожен!

Лейф вздрогнул. Да, он впервые слышал об этом. И, судя по всему, речь шла о космопорте, на который он прилетел. Чёрт побери, задержись он там чуть дольше, и...

– Об этом же было в новостях. Судя по масштабу разрушений, здесь не обошлось без аннигиляторного оружия.

– Аннигиляторы материи запрещены Третьей Межрасовой конвенцией, – на автомате выдал Лейф, позабыв и о правилах хорошего тона, и о данном самому себе слове не вступать в беседу без необходимости.

– Разве? – альбин удивлённо вскинул брови, так, что они почти скрылись под густой чёлкой белоснежных волос.

Лейф густо покраснел. Кажется, он только что обнаружил ещё одно расхождение в мировой истории. Впрочем, отвечать на вопрос ему не пришлось: лифт прибыл на нулевой этаж и многодетное семейство поспешило к выходу. Мальчик вышел следом, огляделся.

В отличие от пустынных коридоров верхних этажей, где располагались номера, здесь, внизу было шумно и людно. К счастью, воплей сирены здесь слышно не было; впрочем, вопящие дети с успехом заменяли последнюю. У выхода образовалась пробка: похоже, представители органов правопорядка у всех поголовно проверяли документы и досматривали вещи. А на торцевой стене, напротив центрального входа, невероятно реалистичная голограмма наглядно демонстрировала катастрофу, послужившую причиной такого тотального контроля, – в клубах мелкодисперсной пыли, медленно оседающей на землю, лежал пустырь, в котором с трудом угадывалось место, бывшее некогда городом Интан.

– Ого... – Лейф шагнул к голограмме.

По нижней кромке голограммы шёл текст бегущей строкой, но слова сменялись так быстро, что Лейф почти ничего не смог разобрать. Впрочем, главное он понял: версию о внутреннем теракте альбины не рассматривают в принципе, считая произошедшее делом рук кого-то из иных рас.

– Прослушайте срочное сообщение, – торопливо заговорили динамики, и в зале тут же стало тише. – В связи с необходимостью разгрузить посадочные площадки для военного флота в расписании гражданских рейсов произведены корректировки. Время некоторых рейсов было сдвинуто. Пожалуйста, ознакомьтесь с уточнённым расписанием на инфостенде.

Как и следовало ожидать, новость эта отнюдь не прибавила бурлящим массам братьев-по-разуму спокойствия и невозмутимости. Не без труда пробравшись к табло с расписанием рейсов, Лейф обнаружил, что пассажирский на Землю стартует через три часа и уже объявлена посадка.

На выходе из здания отеля двое полицейских в алой форме уделили Лейфу ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы взглянуть на его документы и билет.

– Всё в порядке, проходите, – полицейский подкрепил свои слова выразительным жестом. А вот стоявшее позади него почтенное семейство – те самые, с которыми Лейф спускался в лифте, прошерстили по полной программе, – хотя сложно было представить себе путешественников, менее похожих на террористов, чем эти. Должно быть, подумал Лейф, такой доскональной проверке они обязаны не столько суетливому и нервному виду, сколько большому количеству пухлых чемоданов. Неужто этот аннигилятор настолько компактный, что его можно впихнуть в обычный чемодан? Впрочем, тут же подумал Лейф, размеры и мощность – понятия, которые далеко не всегда коррелируются. Взять хотя бы его нейромодулятор: источник воздействующего на мозг излучения и элементы питания для него легко умещаются в тонком корпусе браслета.

Уже стоя на рифлёной ленте траволатора по дороге к кораблю, Лейф всё ещё ломал голову, что же произошло на самом деле. Кто взорвал космопорт: местные террористы или иная раса? Если второе, это объявление войны, без вариантов. А если первое, возникает вопрос, кому и зачем это нужно.

Над головой на бреющем полёте с пронзительным вибрирующим свистом пронеслась эскадрилья скоростных истребителей, и на какие-то секунды Лейфу стало страшно. Позорное и постыдное чувство, недостойное наследного принца; чувство, свидетельствующее о слабости, а не о силе. Лейф это осознавал, однако ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы справиться с собой. Одно хорошо: совсем скоро он покинет эту злосчастную планету, а там...

Там видно будет.

– Никогда не любил ни стратегию, ни политологию, – буркнул Лейф себе под нос, глядя, как громадина пассажирского лайнера наползает на небо, закрывая собой сначала одно солнце, а затем и другое.