Один в поле - Александр Сухов Страница 28

В мгновение ока из положения «лежа» я перетек в положение «стоя» и принялся активно тереть ладонями глаза. Однако, стоило мне отвести руки от лица, и вот он предо мной — высокий худощавый широкоплечий старик с седой бородищей лопатой и седыми волосами до плеч, перевязанными налобной повязкой, сплетенной из липового лыка. Вот только вместо традиционного строгого костюма на нем расшитая косоворотка, и темно-синие шаровары, заправленные в кожаные полусапожки. Нет, быть того не может. Вне всякого сомнения, это сон.

Глядя на мою крайне удивленную физиономию, Дед громко раскатисто расхохотался-.

— Ну что, внучок, свово дедушку не признал?

Приняв как данность, что в настоящий момент я сплю, немного успокоился. Осмотрелся. Странный сон. То самое место, где я вчера так беззаботно уснул. Солнце едва выглянуло из-за горизонта. Вон костерок, практически погас, лишь с одного края дымит пара головешек. В двух десятках метров стена из поваленных ударной волной деревьев и переплетенных между собой веток. Удивительно, как это вчера мне удалось выбраться из этой мешанины. Пыль окончательно осела, место гибели Пепелаца отлично просматривается. Если бы не маячившая рядом фигура Деда, я бы посчитал все это реальностью.

— Рад тебя видеть, Дед, — я решил подыграть своему разошедшемуся не на шутку подсознанию, выдавшему столь реалистичное сновидение. — Откуда сам? Ты ведь сейчас должен находиться в Раю, на худой конец, в Чистилище.

— Православие отрицает существование Чистилища, — насупил густые брови Дед, — и тебе, внучок, это прекрасно известно. Я хоть и не был никогда набожным человеком, но наша трактовка христианства мне ближе, нежели католические ереси, поэтому никакого Чистилища, только Рай и Ад. Впрочем, речь в данный момент не обо мне. Вижу по твоей хитрющей мордахе, ты считаешь, что спишь и видишь меня во сне. Не так ли?

— Ну, так, — вынужден был согласиться я, поскольку спорить с самим собой не имеет никакого смысла.

— А вот и ошибаешься, — Дед победно сверкнул не по возрасту яркими синими глазами, — это не сон, а самая, что ни на есть, настоящая явь. Ха! Удивлен, растерян, ошарашен! Не веришь. Ну так ущипни себя за… — Дед многозначительно уставился на мои причиндалы, язвительно ухмыльнулся, — короче ущипни себя за что-нибудь.

Я с детства привык выполнять указания своего горячо любимого и уважаемого родственника и учителя, поэтому, не мешкая, ущипнул себя за руку. От души так ущипнул, почувствовал резкую боль и увидел легкое покраснение кожи. Интересно получается. Вроде бы, во сне человек не должен испытывать болевых ощущений. А там кто знает. От всей души пожелал проснуться, но радостная физиономия Деда как была, так и продолжала оставаться в поле моего зрения.

— Не пыжься, Вовка. Ты сейчас не спишь, а твой Дед не бред воспаленного сознания, а всего лишь виртуальный объект дополненной реальности, наведенный нейросетью на твои зрительные и слуховые нервы. Присядь-ка, внучок, вон на тот камушек, — Дед указал рукой на один из выпирающих из-под земли валунов.

Интенсивно тряхнул головой, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего. Ничего не поменялось. Уселся голой задницей на успевший остыть за ночь камень и раскрыл было рот, чтобы выразить свое мнение о происходящем:

— Да, но… — и был остановлен взмахом руки неожиданно воскресшего предка.

— Подожди, Володя, все вопросы после. — Он также присел на соседний камень. — Кстати, у меня к тебе их будет не меньше. То, что в данный момент я у тебя в голове вовсе не означает, что вся хранящаяся в твоих мозгах информация находится в моем прямом доступе. Для начала рассажу, откуда я вообще появился…

— Конечно, Деда, с удовольствием послушаю.

— Своими репликами ты сбиваешь меня с мысли. Надеюсь, ты помнишь нашу поездку в китайский Нанкин, где доктор Тао Фэн — мой хороший знакомый и, пожалуй, лучший в мире специалист в области нейрохирургии установил тебе нейросеть.

— Ага, Нанкин, — недовольно проворчал я, — из аэропорта — в клинику, из клиники — в аэропорт — вот и весь Нанкин.

Дед не отреагировал на мою реплику, продолжил:

— Итак, помимо штатной нейросети доктор Фэн внедрил, по моей настоятельной просьбе, в структуру твоего мозга еще один небольшой имплант — мою личностную матрицу…

— Дед, вы что, охренели со своим китайским товарищем, — до меня мгновенно дошло, что именно сотворил со мной врач-вредитель из Поднебесной по «настоятельной просьбе» человека, которого я всегда считал самым родным и близким. — Внедрение в нейросеть посторонних личностных модулей ведет, в конечном итоге, к непреодолимому внутреннему конфликту и деградации личности носителя. Ну спасибо! Ну удружил!

— Внедрение в нейросеть, — покачал головой фантом, — тут ключевым словом является «нейросеть». В твоем случае никакого стороннего вмешательства в биоимплант не было. Моя личностная матрица существует в виде дополнительного модуля, не связанного функционально с твоей нейросетью, только на уровне тонких пси-взаимодействий. Короче, долго объяснять, но гарантирую, никаких внутренних конфликтов между нами нет и быть не может, поскольку я даже не частица твоего «я», а некий вспомогательный элемент, в некотором роде консультант. Твои мысли всегда останутся при тебе. Мои рассуждения и советы имеют чисто рекомендательный характер и вовсе необязательны к исполнению, поскольку перехватить управление твоим телом я не могу, да и ни к чему мне это. К тому же, ты в любой момент можешь в приказном порядке загнать меня туда, где я все это время находился и не выпускать сколь угодно долгое время. Короче говоря, моя личностная матрица есть некий расширенный аналог базы знаний, коими ты пользуешься без каких-либо опасений. Еще раз повторяю, лезть в твои мысли, оказывать прямое воздействие на любые твои поступки я не могу. Только консультативная помощь и добрый совет от любящего Деда. Кстати, то, что Иван Ильич Ледогоров в списках живых не значится, я уже понял. А еще мне ясно, что мой внук в настоящий момент находится в глубокой жопе. В противном случае моя псевдосущность продолжала бы пребывать в состоянии глубокой гибернации и проявить себя должна была после того, как тебе стукнуло бы сорок лет.

Слова Деда меня немного успокоили. Ну не верю, что этот человек мог желать вреда своему потомку. Не из того теста он слеплен, чтобы обустраивать свое посмертное счастье за счет кого-то из живых. И если он что-то предпринял, значит искренне считал, что действует мне во благо. Тут, конечно есть некоторые сомнения, поскольку насчет благих намерений, коими выстлана дорога в Ад еще кто-то из древних высказался. А еще Дед сам частенько говаривал: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда».

— Дед, я понимаю, что ты желал добра для внука. А вдруг ты ошибся с этим своим имплантом, и через какое-то время мы оба начнем сходить с ума?

— Исключено, Володя, — виртуальный Дед вперил в меня для вящей убедительности, взгляд своих небесно-синих глаз и нахмурил лоб, именно так он всегда поступал в спорах с особо упертыми оппонентами. — Я не являюсь личностью по причине отсутствия самого важного для разумного существа фактора — бессмертной души. По моему глубокому убеждению, именно её наличие способствует проявлению таких качеств как интуиция и творческий подход к решению даже самых простейших задач. При мне же нынешнем всего лишь сохранились знания о прошедшей жизни — не всей, лишь до момента установки тебе нейросети. Однако без интуиции и креативной составляющей, я всего лишь продвинутый Искин, способный в секунду совершать миллиарды сложных математических вычислений и неспособный к мгновенным озарениям и генерированию прорывных идей. Уверяю, ты в праве отключить меня от своего сознания как любой другой вычислительный прибор. Однако настоятельно рекомендую не делать этого. Как говорят на Руси: «Одна голова — хорошо, в две — лучше». Ладно, пусть не две, а всего лишь, полторы. Мои полголовы все равно пригодятся и знания, там хранящиеся, не будут бесполезны. Ты успокоился, внучок?