Вы не хотите летать - Петр Ингвин Страница 27

— Меня зовут Матвей Генрихович Мурик, живу на подводной станции у острова Колгуев, учусь в школе и помогаю родителям обслуживать транспортопровод Нарьян-Мар — Нью-Йорк.

— Тран-спор-то-про-вод, — Ингвар с трудом выговорил новое для себя слово, — это подводный туннель?

— Не туннель, а трубопровод в несколько веток, — поправил Матвей. — Потоки транспорта повсюду убирают в воду и под землю, чтобы не загромождать планету лишним движением. Доставка получается быстрее, чем на дирижаблях и надводниках.

— А самолетов у вас нет, что ли? — не поверил Ингвар.

— Почему нет? Много. Но в вакуумной трубе двигаться быстрее и безопаснее, поэтому самолеты применяют в других целях.

— В военных? — глаза Ингвара сузились.

— В научных, — сухо ответил Матвей. — По экологической шкале самолеты стоят на последнем месте, им нужно много энергии, поэтому их используют в крайних случаях.

— Например, для войны, — стоял на своем Ингвар.

Матвей пропустил его слова мимо ушей.

— По двоичной системе я ноль и очень рад этому, — продолжил он. — У единиц жизнь труднее, они взваливают на себя ответственности больше, чем могут вынести, от этого у них чаще бывают стресс и плохое настроение. Вместо того, чтобы ценить простые радости и наслаждаться ими, они создают себе проблемы, которые потом с блеском, — он улыбнулся, но быстро посерьезнел, — или муторно, с трудом, долго решают.

— Соня про двоичную систему не рассказывала, — сказала Сабрина. — У нас такого нет.

— Определения дали по бинарной системе цифровой электроники — это мама нынешней интеллектроники. Дополнительного смысла в них нет, и нужны они лишь как определения, не больше. — Матвей указал на негритянку. — Мы с Анисьей нули, и нам проще понять друг друга, потому что мозги работают одинаково. Информационный поток для нас — родной дом, мы живем в инфополе, как рыбы в воде, нам достаточно уметь найти «что» и «как», и выводы или работа будут сделаны. Единицы больше полагаются на собственную память, не подключая ее к потоку постоянно. Они, например, читают текстовые книги и получают из них эмоции, которые с помощью го-грамного видео или телесными ощущениями можно получить намного легче.

Ингвар с презрением процедил:

— Нули не умеют читать?

— Читать умеют все, чтение и изучение наук здесь ни при чем, я говорю о другом. В технике есть понятия оперативной и долговременной памяти — это лучше всего похоже на нашу двоичную систему. Единицы, у которых упор сделан на долговременную, анализируют факты на основании большей и, немного, интуитивной информации; их решения, как уверяет статистика, глубже и весомее. Мы, нули, воспринимаем данные непосредственно и сразу оперируем ими в нужных целях. В учебе и работе это позволяет выдать результат почти сразу. У единиц все сложнее, они накладывают поступившие знания на созданную в долговременной памяти систему, ищут несоответствия или, наоборот, совпадения, то есть делают все то, что за человека могли бы выполнить алгоритмы потока. Проще говоря, нули живут в информационной сети и зависят от нее; и сейчас, вне потока, мы чувствуем себя рыбами, выброшенными на берег. Единицы воспринимают поток не больше, чем еще один инструмент в ряду многих. Посмотрите на Соню — она нисколько не мучается от того, что выключена из жизни.

— Потому что она из нее не выключена, — сказала Анисья. — А я не могу дождаться момента, когда чип снова заработает, и мир обретет прежние краски.

Ингвар задумчиво кусал губы, Сабрина и Савелий тоже молчали.

— Как вы живете под водой? — наконец, спросил Ингвар.

Соня уже видела, теперь и услышала:

— У нас построены огромные станции, — рассказал Матвей, — целые города под куполами с искусственным климатом. А сейчас на глубинах, где позволяет давление, посажены придуманные Сониным папой дома. Скоро в них переберутся очень многие, и жизнь под водой получит новый толчок, люди обретут новую степень свободы в среде, из которой вышли в далеком прошлом. И при этом останутся людьми, — Матвей обвел себя руками с головы до ног, как бы показывая образец, — без всякой модификации. А когда на Марсе создадут водохранилища, такие дома можно будет выращивать и заселять до решения проблем с атмосферой. Сейчас мне хотелось бы послушать про Марс.

Он умолк, и заговорила Анисья:

— Меня зовут Анисья Буданга-Боброва, я из первого поколения коренных марсиан. Живу в Долмаре, как мы называем Долины Маринера, это самый большой город, хотя столицей почему-то сделали Впадину Эллада. В Элладе, конечно, комфортнее, там даже естественная глубина больше восьми километров, а из жилых ярусов скоростные лифты поднимают по нескольку минут.

— Зачем жить так глубоко? — удивилась Сабрина.

— Города должны быть на глубине, иначе не получить «атмосферный стакан», и человек не сможет дышать. Из-за низкого давления везде, кроме городов, рабочих станций и поселков исследователей, приходится ходить в пневмокостюмах. Долмар уступает Элладе по глубине, но обширнее в несколько раз, а наша стартовая площадка может обслуживать до пяти кораблей сразу!

Ингвар поинтересовался:

— Сколько времени лететь с Земли до Марса и наоборот?

— Рейсовые ходят семьдесят земных суток по параболе или двести шестьдесят по полуэллипсу. Сейчас строятся более скоростные корабли.

— А сколько ты добиралась с андриками на Луну? — спросила Сабрина.

— Несколько минут. Как из города на поверхность.

— Как и я с Земли. — Соня не могла представить, какими технологиями владеют те, кто создал андриков. Чтобы человек достиг такого могущества, нужны еще века и века. Из какого же времени прислали андриков?