Работа над ошибкой  - Орсон Петерсен Страница 26

– По-моему, все верно, – подтвердила сестра. – Как тебе это удалось?

– Чудеса, да и только, – ответил мальчик, намыливая руки. – Я потом все расскажу. Сейчас надо идти в школу.

– Предлагаю не сдавать документ сегодня. Оставлю папку на балконе, пусть проветрится денек. Отнесешь завтра.

– Пожалуй, ты права.

Времянкин вытер руки и направился в гостиную. Он быстро переоделся в школьную форму, доставшуюся ему от племянника.

– А вы, сеньор, что расселись? Заканчиваем завтракать – и на выход, – поторапливала сына Алена.

Эмиль достал из-под подушки конька, прицепил его на подклад школьного пиджака, вышел в прихожую и начал надевать верхнюю одежду. Из кухни в коридор вырулил жующий Родион и тоже приступил к сборам. Алена намеревалась проводить мальчиков и уже одевалась к выходу.

– Мы сами доберемся, – остановил ее Эмиль.

Женщина застыла в согнутом положении, с расстегнутым сапогом в руках и уставилась на брата.

– Уверен? – уточнила она.

– Да, не волнуйся.

Эмиль и Родион ушли. Пока они ехали в лифте, племянник задумчиво смотрел в пол, а дядя тем временем наблюдал за племянником. Ему было хорошо знакомо это выражение лица. Сомкнутые губы, при разомкнутых челюстях. Словно Родион держал что-то во рту. Это была типичная мимическая примета матери Эмиля, ныне покойной, бабушки Родиона. «Любопытное свойство генов, – подумал Времянкин. – Фамильная подпись».

Они вышли из подъезда и какое-то время шли молча. Эмиль думал о том, насколько удивительно, что помимо особенных черт детям передаются характерные ужимки их предков. Он чувствовал теплое отношение к этому мальчику и тревогу за его будущее.

Отец Родиона оставил их с Аленой ради девушки помоложе. Очевидно, что развод родителей сказывался на состоянии мальчика. Родион часто бывал задумчивым, неразговорчивым. Он, вероятно, скучал по отцу, но, кажется, переносил свою печаль достойно, насколько это было возможно. Эмиль думал о том, что мог бы и раньше обратить внимание на настроение племянника. Но дядя был слишком занят своими проблемами. «Бедный мой племянник, что ждет тебя в жизни? Как тебе помочь?» – думал Времянкин.

Попутно Эмиль разминал пальцы рук. Он делал это машинально, не отвлекаясь от мыслей. Обе его кисти прятались под рукавами куртки. Он выполнял простые упражнения, помогающие держать руки в тонусе: касался большого пальца мизинцем, потом безымянным, средним, указательным по очереди. Затем то же самое в обратном порядке. Эмиль стремился добиться чувства уверенности в пальцах, хлесткости ударов и ровного ритма.

– Как дела, вообще? – нарушил молчание дядя.

– Нормально. А что?

– Просто интересно.

– Ничего интересного.

– А хоккей как?

– Нормально.

– Тебе нравится?

– Пойдет.

– Будешь известным спортсменом?

– Ага.

Родион отвечал сухо, демонстрируя нежелание поддерживать беседу. Эмиль не знал, как разговорить племянника, с какой стороны к нему подобраться.

– Будешь выигрывать медали, кубки. Станешь чемпионом. Это здорово!

– Я хочу заработать много денег, – после непродолжительной паузы заявил Родион.

– Для чего тебе много денег?

– Куплю нам с мамой дом. И тачку. И кучу слизняков.

– Каких еще слизняков?

– Никогда не видел слизняков?

– Ты про улиток без раковины?

Родион достал из кармана брюк замусоленный ярко-оранжевый комочек и протянул его дяде. Это была склизкая субстанция в форме осьминога, с налипшими на нее ниточками и какими-то крошками.

– Они бывают разные. У меня есть такой и дракон, – без особого энтузиазма сообщил Родион.

Времянкин вернул осьминога племяннику. Тот убрал слизняка обратно в карман.

– Что с ними делают?

– Играют. Можно в стену бросить или в стекло. Он прилипает.

– Для чего тебе куча таких?

– Не знаю, – пожал плечами Родион. – Они крутые. Хочу набрать целый бассейн.

Мальчики подошли к школе. У центрального входа снова собралась компания забияк. Пятеро парней, гогоча, толкались на пятачке и задирали почти всех, кто входил в здание.

– Ты это… Иди в школу, не жди меня, – отмахнулся племянник.

Он остановился рядом с подростками, поздоровался со всеми за руку и пристроился с краю. Эмиль направился к входу. Прямо за ним шла девочка лет тринадцати. Кто-то из парней крикнул ей вслед:

– Егорова, покажи сиськи!

Компания тут же разразилась громким смехом. Времянкин обернулся, чтобы посмотреть на племянника. Тот глупо хихикал рядом со старшими товарищами.

– Урод! – вяло огрызнулась Егорова.

Эмиль вошел в школу. Он быстро избавился от верхней одежды и направился к директрисе. Женщина встретила мальчика у своего кабинета и повела знакомить с учителем. По дороге Светлана Владиславовна поинтересовалась, когда придут документы. Мальчик уверил ее, что предоставит личное дело в ближайшие дни. На том и сошлись.

Оказавшись в крыле начальной школы, они подошли к кабинету первого «А» класса. Звонок еще не прозвенел. Дети носились по коридору. Светлана Владиславовна подвела Эмиля к молодой преподавательнице, представила его и попросила педагога найти для мальчика место. Затем они начали говорить о предстоящем родительском собрании. Времянкин не стал вникать в разговор. Вместо этого он рассматривал учительницу.

Елена Евгеньевна, так ее представила директриса, производила впечатление человека со своеобразным чувством прекрасного. К такому выводу Эмиль пришел из-за причудливой прически женщины. Она имела весьма странную форму квадрата, который держался за счет большого количества лака на волосах. «К огню ее лучше не подпускать», – подумал Эмиль. У Елены Евгеньевны были тонкие губы, маленькие грустные глаза и острый вытянутый нос, покрытый неровным слоем пудры. Серое трикотажное платье несуразного кроя хорошо демонстрировало особенности ее фигуры. При общей худощавости она имела очень широкие бедра и огромный зад. Времянкин вдруг понял, что слишком пристально разглядывает части тела Елены Евгеньевны, и поспешил отвести взор, пока его не застукали. Директриса закончила обсуждение с педагогом и обратилась к Эмилю:

– Начнешь трудиться здесь, а мы пока подготовим программу индивидуальной траектории развития. Меня не будет до пятницы. Когда вернусь, посмотрим, что у нас получается. Документы принеси, не забудь. Оставишь их в приемной.

– Понятно, Светлана Владиславовна. Спасибо вам!

– Ну, давайте.

Директриса кивнула и ушла. Времянкин понял, что эта неделя будет своеобразным тестовым периодом, испытательным сроком, в течение которого он должен продемонстрировать свое превосходство над другими учениками. Елена Евгеньевна склонилась к мальчику, натянула улыбку и, задрав подкрашенные брови, начала кивать.