Конец Смуты - Иван Оченков Страница 25

— Брат Бартоло… господи, ну конечно, брат Бартоло прибыл с востока. Он побывал в Индии, Персии и много где еще и привез оттуда немало всяких редкостей.

— Кто этот Бартоло и самое главное, где он?

— Увы, он погиб в ту ночь, когда на с схватили ваши альгвазилы в лесу. Ему размозжили голову клевцом.

— А его вещи и эти, как вы выразились, редкости?

— С ним был большой дорожный сундук, но его отобрали казаки.

— Казаки? Кстати, а как случилось, что атаман и пани Мнишек остались совсем одни, неужели у них совершенно не было сторонников?

— О, это очень печальная история. Когда войско атамана взбунтовалось, его сторонники для вида присоединились к этим негодяям под предводительством того казака с варварским именем…

— Киря?

— Да ваше величество, именно так его звали. Так вот выйдя из Коломны, его сторонники должны были покинуть Кирю и ждать в условленном месте своего атамана и царицу.

— И что же случилось?

— Ну, ничего особенного, дождавшись, они отобрали у нас все мало-мальски ценные вещи, а затем бросили на произвол судьбы. Один из сторонников атамана попробовал возражать, но его тут же убили. Впрочем, нам оставили несколько лошадей, но, как вы уже поняли, скрыться они не помогли.

— Печально, но я все-таки не понимаю, почему вас прислали именно сюда. Вы не знаете ни здешних обычаев, ни языка и у вас нет здесь знакомых. Неужели для вас не нашлось дела в Империи?

— Трудно сказать, ваше величество, наш орден требует от своих членов безусловного послушания. Так что, как только я получил приказ, мне не оставалось ничего другого как повиноваться. Что же до связей, то я немного знаком со здешним царем.

Услышав заявление иезуита, сделанное с самым невинным лицом, я расхохотался.

— Падре Игнасио, вы мне положительно нравитесь, ей богу жаль будет вас повесить!

— А вы непременно собираетесь меня повесить? — печально вздохнул монах.

— Ну, вы же не забыли, что еще в Мекленбурге пытались меня убить?

— Ваше величество, я говорил вам тогда и повторю снова, я совершенно непричастен к этому ужасному злодеянию! Как раз напротив, я выслеживал тех людей из этого богомерзкого сообщества. И если бы у меня было еще хоть немного времени, я бы вывел их на чистую воду.

— А заодно получили бы контроль надо всем моим княжеством?

— Ну, тогда оно не было еще вашим. К тому же вы совершенно ясно показали, что не являетесь адептом этой организации. Так что тут мы с вами на одной стороне, и я полагаю, мы вполне могли бы поладить.

— Это вряд ли, после того как меня собиралась немного поджарить ваша инквизиция я очень плохо отношусь к папистам.

— Это досадное недоразумение, ваше величество, к тому же наш орден не имеет отношения к священному трибуналу. Там издавна заправляют доминиканцы, отношения с которыми у нас, скажем так, оставляют желать лучшего.

— Ладно, у нас будет еще время поговорить. Кстати, позвольте вам представить отца Мелентия. Он мой духовник, и в некотором роде ваш коллега.

Монахи смерили друг друга взглядами и довольно учтиво поклонились. Впрочем, все ограничилось знакомством, поскольку я кликнул стражу и велел им увести иезуита.

— Что скажете, батюшка? — спросил я иеромонаха, когда они вышли.

— Этот латинянин очень опасен, — задумчиво проговорил он в ответ, — а еще он много знает. Государь, ты и вправду думаешь его повесить?

— Вряд ли, во всяком случае, не сейчас. Он действительно много знает и может быть полезен.

— А что это ты говорил об инквизиции, да о костре?

— О, ваше преподобие, у меня очень плохие отношения с католиками. Когда-нибудь я расскажу эту историю, но не сейчас. Сейчас же, вы друг мой отправитесь к другому захваченному монаху и допросите его. Возьмите с собой дьяка, пусть записывает все что он скажет, я потом почитаю. Если то что он поведает, будет сильно отличаться от того что сказал падре Игнасио дайте знать немедленно.

Следующей ко мне на допрос привели Марину Мнишек. Она немного успела привести себя в порядок и умыться, впрочем, красоты у нее от этого не прибавилось. Сын ее по-прежнему был у нее на руках и с любопытством озирался по сторонам. Едва войдя, бывшая царица с пафосом произнесла:

— Ваше королевское высочество, перед вами единственный законный наследник русского царства!

— Ma dame, вы и вправду такая дура или прикидываетесь?

— Что!

— К чему этот дурацкий пафос? Вы прекрасно знаете, что единственный законный царь здесь я. Я государь божьей милостью и по праву рождения, а вы сударыня сами поставили себя вне закона этим глупым покушением на убийство помазанника божьего.

— Каким покушением, я ничего не знаю ни о каком покушении, — воскликнула Марина.

— Прямо таки и не знали, — саркастически ответил я и тут же решил сгустить краски, — а то, что бедный монах читал ваше письмо на соборе в присутствии иностранных послов, вы тоже не знали? Так что когда он упал пораженный вашим ядом, вся Европа узнала что у Екатерины Медичи, появилась достойная подражательница.

— Что, — залепетала она, — там не было никаких послов…

— Так значит, ничего не знаете? Ладно, теперь перейдем к этому несчастному ребенку. Я понятия не имею, кто его отец, но это явно не тот человек, которого венчали на царствие в Москве, ибо для этого он слишком мал. Кто бы ни был этот Дмитрий, его убили. У вас же сударыня была возможность вернуться домой, но царский венец вскружил вам голову. В тщетной надежде стать царицей вы прыгнули в постель другому проходимцу, который ко всему еще был евреем. С тех пор вы интригуете, воюете, подкупаете… кстати, а чем вы подкупаете своих сторонников? Молчите? Ну и ладно. Все что у вас осталось это этот мальчик, которого вы, несомненно, погубите. Скажите вам хоть немного дорог ваш сын?

— Вы негодяй!

— А вы дура! Будь у вас хоть немного мозгов, вы бы сейчас у меня в ногах валялись, вымаливая себе прощение.

— Царицы не валяются в ногах!

— Ma dame, на Руси только одна царица, это моя законная супруга принцесса Катарина шведская.

Неизвестно долго ли мы еще припирались бы, но раздался стук и в горницу вошел Вельяминов.

— Государь, гонец из Москвы прибыл с вестями, — тихонько проговорил он мне на ухо, косясь на бывшую царицу.

— Мы уже закончили, распорядись, чтобы пани Марину с сыном увели, да покормить не забудь, а то вон как отощали, кожа да кости. Потом позовешь гонца.

Бывшая царица вспыхнула от моих слов и, подхватив сына, собралась было выйти, но встретившись глазами с Никитой вздрогнула.

— Я тебя знаю, — проговорила она, — ты служил моему мужу… изменник! Ты же ему крест целовал!