Доказательство жизни - Ольга Рекуц Страница 25

Иногда разумные люди совершают неразумные поступки.

– Марвин Химейер

Механик I

Приемная директора заводоуправления совершенно ему не понравилась. Здесь было как-то просторно и чересчур помпезно, напоказ: весь офис в лучших традициях тайм-менеджмента просматривался насквозь через прозрачные стеклопластиковые перегородки, и было заметно, что сотрудники селф-спейса боятся поднять головы от вогнутых экранов смарт-столов. Лавируя между столами, по офису гуляли менеджеры, раздающие приказы с помощью модных наладонников. Как пастушьи собаки, стерегущие овец, подумалось Мартину.

Он ощущал себя не в своей тарелке. Мартин выделялся среди этих людей прямым взглядом, прямой спиной; все в нем было прямым, свидетельствующим о неспособности подстраиваться под ситуацию. Неудобный костюм давил ему на плечи. Красный галстук удавкой обхватывал шею. Засаленный старый портфель из потрескавшегося кожзама, в который он сложил жесткие диски и сделанные по старинке, от руки, чертежи, стоял около ног в туфлях немного не по размеру. Мартин никак не мог отделаться от мысли, что на правом носке у него дырка, и если в офисе у директора неожиданно придется разуваться, то выглядеть он будет как минимум странно.

– Господин Холланек? – раздался голос из интеркома.

– Да, я… Кхм… Я здесь.

– Пройдите в кабинет директора.

Он встал, неловко подхватил портфель, понимая, что за ним украдкой наблюдают десятки глаз из открытого нараспашку офиса. Все тут знали, кто он такой. Наверное, многие даже хотели оказаться на его месте: не быть отягощенными кредитами, семьей, социальным положением. Но все равно большинство воспринимали его как чудика.

Макс Уланов встретил его разговаривая с кем-то по байт-коду. Зрачок левого глаза директора светился красным, как у робота-терминатора из древнего фильма, пока он беззвучно шевелил губами, отдавая указания собеседнику на противоположном конце линии связи. Уланов неопределенно махнул рукой, приказывая посетителю сесть. Мартин остался стоять, сжимая портфель с документацией двумя руками, отгородившись им от директора всемогущего изотоподобывающего завода, как щитом.

Окончив наконец разговор, Уланов мигнул, избавляясь от красного свечения в глазу, и обратил внимание на гостя. Мартин сразу же ощутил жалость к менеджерам компании, которых ежедневно распекают здесь, «на ковре». Наверняка мало удовольствия стоять вот так, под взором начальства, переминаясь с ноги на ногу и переживая за сохранность премии в конце месяца.

– Господин Холланек! – воскликнул Уланов, словно увидел давнего друга. – Вот и вы собственной персоной, наконец-то!

– Я принес вам… кхм… распечатки и чертежи, а также постановление от Администратора, где указано, что моя мастерская не занимает ни дюйма от территории завода. Я выкупил этот участок еще до… кхм… вашего появления на Луне. Году в пятидесятом, если не изменяет память. Тогда территория около Базы Спокойствия стоила недешево.

– Замечательно, замечательно! Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.

– Спасибо, я постою.

– Как вам угодно. Может, хотите чаю, кофе? Для меня готовят настоящий кофе из зерен с Земли, а не эту эрзац-бурду.

– Откажусь, пожалуй. Посмотрите документы, директор. – Мартин раскрыл портфель и принялся выкладывать на блестящую поверхность смарт-стола пыльные жесткие диски на петабайт каждый, перевязанные узелком папки, исчерченные кривыми графиками таблиц древние бумажные листки. В них находилась вся его жизнь. Уланов хмыкнул и на мгновение состроил брезгливую физиономию.

– Мы рассмотрим, обязательно рассмотрим, господин Холланек. Это ведь копии, я правильно понимаю? Оставьте здесь, я скажу кому-нибудь из…

– Необходимо, чтобы вы просмотрели все лично, директор. Я уже отправлял запрос на ваш сайт, там меня проигнорировали. Также обращался в кадастровую палату, оттуда меня почему-то перенаправили в отдел социальной инженерии, а уже оттуда…

– Довольно, я понял! – Уланов поднял руки, как бы сдаваясь. – Я ведь сказал – оставьте здесь свою заявку, мы ее непременно рассмотрим, как появится время.

– Это не заявка, директор. Это требование! – Мартин повысил голос, уверенный, что сотни кабинетных крыс за его спиной подняли головы и жадно наблюдают за перепалкой. – Вы не имеете никакого законного основания сносить мою мастерскую!

– Конечно, не имеем! Поэтому мы предлагали вам немалую сумму откупных.

– Ваши откупные не покроют и четверти стоимости моего бизнеса. Этих денег мне едва хватит на билет до Земли, не считая уж оплаты рекреационного комплекса. На Землю я вернусь инвалидом. Да я живу здесь уже двадцать лет! У меня нет ничего, кроме моей мастерской, слышишь, ты, напомаженный говнюк?!

Директор едко улыбнулся одними губами, довольный тем, что ему удалось вывести из себя обычно хладнокровного Мартина Холланека. Лицо Уланова было холодно и непроницаемо, словно алебастровая маска.

– Вы всегда можете устроиться к нам на завод. Нам требуются талантливые инженеры…

Поняв, что разговор зашел в тупик, Мартин судорожно собрал документы и диски обратно в портфель и смачно харкнул на стерильно чистый пол. Из угла тут же выехал пылесос, вертя щетками и разбрызгивая чистящую жидкость. Мартин покинул кабинет. Он сожалел только о том, что нельзя с грохотом захлопнуть за собой дверь. Дверь была автоматическая и раздвижная.

Механик II

Над фасадом завода плыла цветная голограмма: на ней бравый космонавт по имени Майор Том пил гелий-3 из банки с надписью MMIи, смешно отрыгивая, показывал большой палец. Отрыжка персонажа, внешность которого Компания выкупила у родственников Дэвида Боуи, превращалась в электрическую лампочку. Сверху расцветал курсивом приевшийся рекламный слоган:

Майор Том рекомендует покупать энергию у «.» У нас – проверенное качество!

В зените над голограммой просвечивала яркая изумрудно-голубая Земля, озаряющая отраженным солнечным светом мертвенно-серую поверхность спутника. Отстроенные в Море Спокойствия техногенные сооружения казались зыбкими призраками: стоит моргнуть, и все исчезнет, смытое эпохами и тысячелетиями с той же легкостью, с какой человек выковыривает грязь из-под ногтей. Каждый раз, глядя в черные небеса, Мартин чувствовал себя букашкой, застывшей на крошечном листке дерева посреди огромной, непостижимой лесной чащи. Будто ты… Будто тебя и нет, и никогда не было.